(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

Вет сидел на стуле, я подошла к мужу и прислонилась бедром к столу. Тогда Виталий, по-прежнему молча, притянул меня к себе, плотно зафиксировал своими крепкими ногами мои и уткнулся лицом в мои живот и грудь. Мощные ладони он положил на мою спину, не глядя и не лаская, он просто, как паук, опутал меня по рукам и ногам всеми своими конечностями и спокойно дышал.

Я запустила пальцы в его короткий темный ежик волос, огладила широкую шею и прошептала:

— Я не хотела тебя обидеть или задеть, у меня были причины, просто не хотела до последнего об этом тебе говорить. — В горле встал ком, я попыталась его сглотнуть, но он не уходил, мешая мне наполнять легкие кислородом. — А ты… — Облизала губы и почувствовала, как Вет прижался теснее, шумно вдыхая у моего живота. — Мне было обидно… Сегодня там, у тебя в кабинете.

— Прости, — прохрипел Вет и потерся головой об меня, — я перегнул, не должен был этого говорить, но вспылил. — Мужчина сжал меня еще крепче, и казалось, еще чуть-чуть — и мои косточки обязательно затрещат.

— Ты хочешь уйти?

— Что?

— Ты хочешь от меня уйти? — повторил Самойлов свой вопрос, выбивая им у меня из-под ног всю почву.

Я задрала голову кверху, надеясь, что хотя бы так слезы задержатся в глазах и не потекут по щекам.

— С чего ты это взял?

— А с чего мне взять обратное? — хмыкнул Вет и сильнее провел носом по моим ребрам с той стороны, где была татуировка.

Он не мог видеть сейчас рисунка, потому что я была в кофте, но он абсолютно точно водил кончиком носа по завитушкам, украшающим мое тело. Я знала это, помнила свой рисунок во всех деталях, но и предположить не могла, что мужчина тоже помнил его так же четко и хорошо.

Я начала часто глотать воздух, но все равно задыхалась, я не могла дышать, это было слишком.

— Вет, — застонала, теряясь в этой реальности, но все же продолжила: — Я не понимаю твоих вопросов, ты просил меня быть послушной, не спорить с тобой. — Моя грудь вздымалась от постоянных безуспешных вдохов, но я пыталась собраться и сказать что-то внятное, что-то такое нужное, но получалась лишь одна чепуха. — Я была, хорошей, правильной женой. Черт, Вет. Не тяни из меня жилы.

— Ты меня не любишь, — хрипло и словно обиженно произнес Вет, не спрашивая, нет-нет… Он утверждал за меня.

— Да с чего ты взял? И вообще, ты не просил меня себя любить. — Слезы уже вовсю текли, а я, понимая, что говорила сущие глупости, не могла остановиться. — Почему ты все время все решаешь за меня? С чего тебе знать, что у меня внутри?

— Да ни с чего, Вика. — Виталий чуть отстранился от меня и поймал взгляд. Мои глаза уже давно привыкли к темноте, и мне казалось, что я прекрасно вижу, но все же не так хорошо, как было бы при свете. Я не могла уловить, что же таилось на дне взгляда мужа, но успела отметить и ссадину на скуле, и трещинку на губе.

Легонько очертила пальцами боевую отметину на лице мужа, после чего он, поймав мои пальчики, начал хаотично их целовать, а потом вдруг резко остановился, вдохнул полной грудью, поцеловал центр моей ладони и, твердо взглянув мне в глаза, произнес:

— Я уверен, что все это было ошибкой. Я чересчур переоценил свои силы и стремления, Вика. Не нужно было ничего начинать и лезть в твою семью так беспардонно.

— Ч-что? — У меня резко заболело под ребрами, и, если бы Вет по-прежнему не фиксировал своими ногами мои, они бы давно подкосились. — Что ты такое говоришь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы пока скажем Еве, что мне нужно полежать в больнице или санатории, прокапаться, нервишки подлечить. А потом… — мужчина запнулся, сглотнул так, что его кадык дернулся. — Потом я придумаю, как сделать так, чтобы Ева не почувствовала никаких изменений. Все будет хорошо, Вика.

— Вет, остановись, — я начала говорить сквозь слезы, громко вздыхая и захлебываясь, — не надо. Прошу тебя, если это из-за тех уколов, то все не так. Они были мне нужны, понимаешь? Мне нельзя было, Вет.

— Вика, прекрати оправдываться, — прошептал мужчина и отвернулся к панорамным окнам, — в действительности ты не сделала ничего такого. А почему — это неважно уже.

— К-как неважно? — закричала я, стукнула Самойлова по плечу и отошла на шаг назад от него, он больше не удерживал.

Когда?

Когда он успел разжать свои руки?

Когда его ноги перестали удерживать мои, не позволяя упасть?

Я зажала рот ладонью, перебирая в голове разные варианты того, что можно сказать, чтобы остановить происходящее.

Я не хотела, чтобы Самойлов уходил, мне нужно было его как-то остановить, но в голове не было ни единой мысли.

Вет начал медленно стягивать обручальное кольцо, а я заметила, что все костяшки на его пальцах были сбиты. Зачем? Зачем он снимал кольцо? Самойлов, засунув украшение в карман на груди, хлопнул по нему ладонью и поднялся с места.

— Свое кольцо не снимай, пожалуйста. Оно принадлежит тебе, и Ба меня просто не простит.

— Ах, Ба не простит?

Меня перекрыло. Просто снесло напрочь сознание.

Ба его не простит.

— Пошел вон, кретин чертов. Ненавижу! — заорала я что есть мочи и тут же осела на пол.