Не умирайте, если вы не читали книг Фоменко и Носовского (СИ)

Оказывается, царь отсюда вёл переписку с изменником Курбским. Сегодня ясно: проспект составлен авторами и их кураторами так, чтобы у посетителя Александровской Слободы под Москвой не возникло подозрений, что его кормят дезинформацией. Но подготовленному чтением книг ФН уже понятно, почему о вилообразном кресте на стенах и о полумесяце на церковных куполах — ни слова. Ясна и роль авторитета Репина: он своими картинами (закачанными нам в голову со страниц школьных учебников) немало способствовал искажению истории Руси. Источаемая Романовыми лесть в его адрес и серьёзная материальная поддержка с их стороны способствовали нравственной неустойчивости художника (о чём сдержанно, но с сожалением писала княгиня Тенишева). Видимо, в угоду царственному дому, в своих мемуарах Репин уделяет особое внимание переписке Курбского и Грозного (И.Е. Репин. «Далёкое близкое». — Л.: Художник РСФСР, 1986. — 488с.). Хотя, возможно, другой авторитет, К.И. Чуковский, наводя лоск и правку воспоминаний (в угоду Советам?), проставил в публикации «нужные» акценты.

ФН неоднократно в книгах отмечают: почему-то интересы в деле фальсификации истории у Романовых, советских и сегодняшних российских историков могут совпадать. В цитированной нами уже книге ФН рассказывают о посещении Оружейной Палаты Московского Кремля, где на предназначенной царю «шапке иерихонской», на самой макушке им удалось обнаружить надпись на арабском

языке («И обрадуй верующих»). Они приводят отчётливую, многократно увеличенную фотографию надписи. Но ведь именно это и скрывалось уже несколько веков! Зато в известной книге «писателя-библиофила», которая есть у многих ещё со школьных времён (Е. Осетров. «Моё открытие Москвы». — М.: Детская литература, 1981), где также воспроизводится фото красивого, изысканнейшего шлема, невозможно прочитать на нём никаких знаков и разглядеть даже анонсированные орнаменты корон и трав. О переводе с арабского речи не идёт, хотя нет никаких надписей и на русском языке! Вот такое получилось закрытие

Москвы для потомков. Там же даётся изображение сабель Минина и Пожарского, якобы, сделанных их персидского булата. Вместе с тем, ФН считают, что средневековый Дамаск — это, скорее всего, Т-Москва, то есть название Москвы с определённым уважительным артиклем Т. (Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Великая смута. — М.: Астрель, АСТ, 2007. — 383с.) Только говорить об этом запрещено как тогда, так и сейчас. Вот и молчали историки и библиофилы, лишь бы сохранить себе место в номенклатурной «обойме». Как хотелось, вероятно, бесплатно напечататься да и поездить по буржуазной Европе за государственный счёт в составе группы советских литераторов! А практическое воспитание молодёжи сии учёные и умудрённые книжные черви решили оставить на попечение Запада, тем более Романовы дорогу уже проложили… Вроде и пишут про Русь, да всё на скалигеровский лад. Как бы вещают о русских богатырях, да не хотят, чтобы они поднялись снова из могил. «Новая хронология» — нить Ариадны из многовекового моря лжи, научного, политического и исторического. Успеют ли русские осознать свою былую историю и встать на ноги прежде, чем апологеты скалигеровской истории совсем не вгонят их в землю? Как полезны для обсуждения рассматриваемых проблем взвешенные суждения Р. Эмерсона: «Мы соглашаемся с Платоном в том, что «поэзия ближе подходит к животрепещущей истине, чем история». Всякая догадка, всякое прозрение души заслуживают к себе уважения, и мы приучаемся отдавать несовершенным теориям и суждениям, в которых есть проблески истины, предпочтение перед тщательно продуманными системами, не содержащими, однако, ни одного ценного предположения…

Если это истинный учёный, то это Человек, Который Мыслит

. Когда же учёное сословие приходит в упадок, падает жертвой общества, он всё больше становится просто мыслителем или, хуже того, попугаем, вещающим с чужих слов (Эмерсон Р. Эссе / Эмерсон Р. Эссе. Торо Г. Уолден, или жизнь в лесу. — М.: ХЛ, 1986. — с. 21 — 108).

Хочется снова затронуть живой исследовательский материал ФН, где они в очередной раз показали «научные просчёты», как академики Янин и Зализняк упорно ищут «Великий Новгород» там, где больше нравится старой и теперешней российской власти («тепло и сыро»), то есть в районе Новгорода, а не там, где он канул в Лету, то есть близ Москвы. Но прежде хочется спросить, что такое звание академика в нашей стране как не индульгенция за глупость или имитацию бурной деятельности?

Циолковский открывает космическую зарю человечеству, а Жуковский, «отец русской авиации» и любимчик Советской власти, оскорбляет и унижает его публичными подозрениями в ученичестве, спокойно взирает на голодные муки гения. Подобно тому, как М. Ломоносов титаническими усилиями нейтрализовал вред, нанесённый Кириллом и Мефодием русскому языку, так и мужественному советскому поэту Олжасу Сулейменову удалось дойти до вершин человеческих достижений и воспрепятствовать академику Лихачёву превратить великое «Слово о полку Игореве» в кучку макулатуры.