Не в этот раз, Судьба

Жон закрыл глаза, вздохнул и развернулся к двери. Вновь взявшись за ручку, он ощутил сильную усталость.

Опустошенность.

— Спасибо, ребята, — сказал Жон. — Разумеется, вы правы... Мне нужно немного подумать. Продолжайте вечеринку без меня.

— Мы тебе поможем, — пообещала Руби.

— Знаю, — прошептал Жон. — Поможете.

По крайней мере, Руби точно попробует это сделать.

Тот факт, что она постоянно терпела неудачи, никак не мешал ей предпринимать новые попытки. Но здесь не имелось ни малейшей вины самой Руби.

Она делала всё от нее зависящее, и Жон ее за это любил. Как и всех остальных своих друзей.

Дверь закрылась за его спиной, тихо щелкнув замком.

* * *

Они ему так и не поверили.

Разумеется, Жон понимал, что ничего иного ожидать и не стоило. Сколько раз он пытался убедить окружающих в своей правоте? Пожалуй, чересчур много, чтобы продолжать их считать. Жон уже давным-давно перестал тратить на всё это свои время и силы.

Чем-то подобным он занимался в самых первых повторах, хотя сейчас с огромным трудом припоминал подробности. В его памяти остались лишь последствия тех попыток, а вовсе не они сами.

Жон даже не понимал, зачем вообще сейчас попробовал еще раз повторить что-то такое. Наверное, это была своего рода ностальгия. Ну, или отчаяние от того, что столь чудесная жизнь подходила к концу. Все-таки ему очень не хотелось ее терять.

Впрочем, мотивы не имели абсолютно никакого значения.

Друзья ему так и не поверили, хотя рассчитывать на что-то иное всё равно оказалось бы очень глупо. Это не должно было ни удивлять его, ни как-либо задевать.

И всё же Жону сейчас было больно. Гораздо больнее, чем он сам от себя ожидал.

— О чем я только думал?

Жон прикрыл лицо ладонью и прислонился спиной к стене.

— Неужели я начинаю забывать то, что уже когда-то было, и снова наступаю на те же самые грабли?

Он закрыл глаза.

— Я всегда буду оставаться в одиночестве. Мне никто не поможет, не поймет и не поверит.

Люди были довольно эгоистичными существами. Жон всё это знал и принимал. Точно так же, как и налагаемые на них правила.

Сама эта история как раз и являлась его эгоистичной попыткой добиться идеального будущего — такого, где все остались бы живы, а добро победило зло. Но люди всегда руководствовались своими собственными эгоистичными желаниями.

К примеру, Янг любила Руби. Но стоило копнуть чуть поглубже, и становилось понятно, что она просто боялась остаться одной. Янг практически тряслась от ужаса при мысли о том, что ее снова бросят, как это сделали сначала первая, а затем и вторая матери.

Даже если Жону удастся убедить их всех в своей правоте и добиться того, чтобы они приняли правду...

Что его друзья тогда станут делать?

Они окажутся во власти страхов и всё тех же эгоистичных желаний. Перед ними встанут враги, справиться с которыми у них не было ни единого шанса.

Останется лишь попытаться хоть как-то минимизировать ущерб.

Разумеется, Руби пожелает продолжить сражаться, но позволит ли ей подвергать себя такой опасности Янг? Отпустит ли Рен в эту битву Нору? Насколько далеко захочет зайти Пирра? Какой окажется сила амбиций и мечтаний Блейк, чья преждевременная смерть, само собой, помешала бы их воплощению в реальность?

Или они решат всё же попытаться уничтожить нависшую над Биконом угрозу? Все вместе при первой же возможности бросятся на Синдер, положив свои жизни на алтарь бессмысленных надежд...

Если друзья внезапно поверят в путешествия во времени... то станут ли считать, что будущее уже предопределено и его невозможно изменить?

Они были сильными и храбрыми идеалистами. Пожалуй, даже слишком храбрыми.

Жон легко мог представить себе, как Руби встанет и произнесет речь о том, что всё еще можно исправить, если они пойдут сражаться вместе. Пирра предложит предупредить преподавателей, и Блейк ее поддержит.

А затем будет всё то же самое, что происходило во множестве его жизней. Синдер предпочтет отступить, остальные провозгласят это победой... и окажутся совершенно не готовы к тому, что она вскоре вернется их убивать.

Такое случалось раз за разом.

Жон почувствовал, как по его виску скатилась капля пота, после чего устало выдохнул. Впрочем, от подавляющего чувства безнадежности это его нисколько не избавило.

— Лишь полный дурак способен поверить в то, что существует какой-то выход из данной ситуации. Только идиоту может прийти в голову, что его кто-то поддержит. Что он сумеет сразиться и победить саму Судьбу.

— Жон?..

Он не стал ничему удивляться, лишь подняв голову и посмотрев на Вайсс.

Ее волосы слиплись от пота, а тело двигалось с небольшими заминками. Обычно так случалось, когда кто-нибудь по каким-то причинам желал скрыть свою усталость, но в итоге делал только хуже.

Пожалуй, больше всего Жона заинтересовал именно ее взгляд. Было в глазах Вайсс нечто необычное — какое-то беспокойство и даже страх. Причем страх вовсе не за себя, а лишь за него.

— Жон, что случилось?

— Ничего.