Не властью единой

– Да уж, – девушка согласно закивала. – Работы у господина Торопа хватает! И скотина… и по дому, и по двору… Цельный-то день с утра и до ночи, уфф! А не успеешь иль чего не так сделаешь – в плети! Есть там такой дед Карась – так он у старосты вроде тиуна. За всей челядью да холопями смотрит, и коли что не так – самолично! Не смотри, что старик – за сорок уже, – а рука-то тяжелая. Да и плетью управляется… уфф…

Маланья снова загрустила, даже головою поникла… Хоть и хорохорилась на людях, а, видать, не очень-то сладко ей жилось у Торопа. Так в рабстве-то разве хорошо? Хотя кому как. Некоторым как раз и удобно – думать не надо, за всех думает один человек – хозяин. Он и кормит, он и поит, он и накажет, ежели что. Не жизнь, а малина! На вольных-то хлебах поживи – крутиться устанешь!

– Так вот, девица-краса, – сотник ободряюще погладил рабыню по руке. – Ты, я вижу, по воду…

– Да-а… – снова глаза вспыхнули яркой небесной синью. – Пару-тройку раз на родник сбегаю – там водица вкусней, хоть на дворе-то и свой колодец есть. Еще сегодня дров наколоть надо на баню да в поленницу убрать – как раз до темна-то и провожуся.

Таскать воду неподъемными ведрами, дрова колоть – это все, вплоть до начала, а то и середины двадцатого века – обычная женская работа в любой крестьянской семье. Мужики же землю пахали, валили лес, корчевали пни…

– А родник-то…

– Отселя недалеко, – смачно зевнув, пояснил лешак. – Ну, вы тут поговорите, а я во дворе буду.

– Вот что девица, – дождавшись, когда Кот ушел, сотник приступил к главному. – Сразу предупреждаю – про наши с тобой встречи никто знать не должен. Узнают – тебе же хуже будет.

– Да я понимаю, господине.

– Приходить будешь не просто так. Расскажешь, что у Торопа да как. И вот тебе за это…

В узкую девичью ладонь упала маленькая серебряная монетка – новенький арабский дирхем – ногата.

– Ой… господине! Этак я и на выкуп накоплю!

– И как же ты сама-то выкупишься?

– Так у меня ж родичи есть. Серебро им отдам, вот они и…

– Добро. Так что – договорились?

– Ага!

– Только умоляю – тайну соблюдай!

– Да что вы, господине, два раза про одно и то же, – неожиданно возмутилась Маланья. – Я хоть и раба, да не дура же!

– Добро… – снова повторил сотник. – Скажи-ка мне, красавица, что за люди к старосте приходили в последнее время… за месяц, два…

Девушка наморщила лоб:

– Один смурной приходил, все его Странником величают. Пару раз вроде был.

– Еще!

– Еще… Еще важные люди были. По одежке – вроде бы как паломники, а по повадкам – бояре!

– По каким повадкам? – быстро уточнил сотник.

– Ну… это… Привыкли, чтоб их на «вы» да по отчеству величали, чтоб кланялись – уваженье выказывали. Потом это…

Девчонка прищурилась и задумчиво покусала губу – видно, решала, рассказать или нет. И все же решилась:

– Потом эти паломники-бояре у нас ночевали… Так нас, челядинок, – каждому в постель. А разве нужны девки святым старцам? Мне так и вообще совсем молодой достался… Некрасивый, правда, зато важный – будьте-нате! Он-то и требовал по отчеству величать.

– И как же?

– Мм… – потерев переносицу, ненадолго задумалась дева. – Гаврилович! Ну да – Щепа Гаврилович! А другого Гричиным кликали… Они как выпьют, так все хорохорились – мол, мы там, у себя, самые важные люди и под нами, мол, вам – Торопу то есть – будет хорошо.

– Так-та-ак… – протянул Миша. – Значит, под себя перетягивали… Может, и серебра обещали?

– Зачем обещали? Дали. Я сама слышала, как хозяйка хвасталась…

– Так откуда, откуда люди-то важные были? Из каких мест? Не сказывали?

Маланья повела плечом:

– Может, и сказывали, да я не помню. В суматохе все – не до того было. А потом, как эти гости съехали, другие объявились. А хозяин строго-настрого приказал – тем, новым, о старых не говорить. Молчали чтоб все, как рыбы.

Тут Миша еще больше заинтересовался – вот это сюрприз! Значит, еще кто-то был у Торопа, еще кто-то предлагал покровительство и нерушимую дружбу? Ай да ходоки, на глазах княжество Туровское рушат. Решили, значит, потихоньку землицу откусить. С дальней – с «журавлей» – начали… А кто следующий на прицеле? Ратное? Ну ведь так оно и есть! Пакости эти – не зря. И его, Михайлу-сотника, тоже не зря подставили, оговорили…

– Трое их приезжало, верхом, – между тем пояснила рабыня. – Люди ратные. Один – за главного, вроде как воевода, в богатом таком плаще. Другие двое – попроще. Все в кольчужицах, при мечах. Поздно уже приехали, к ночи. Дядько Клещ с ним был. Посидели не до утра – засветло еще разошлися. Дядько Клещ – с ними же и уехал. Он же и со Странником дела вел… Добрый человек.

– Кто добрый человек? – сотник недоумевающе моргнул.

– Так дядько Клещ, говорю же! – Маланья вдруг улыбнулась, голос ее помягчел, словно бы вспомнила она не лютого лешака, а какого-то своего родственника, человека широкой и добрейшей души. – Он, дядько Клещ-то, не чванится, как, бывает, иные. Даже к нам, к челяди, – с ласкою, с добром. Подарки дарит. Мне вот бусинку подарил, зелененькую…

– Хм…