Не властью единой

Все же Коту пришлось серебришка отсыпать. Не сейчас, уже ближе к вечеру. Сотник снова отправился лично, в этот раз – один.

Подошел, не особо таясь, стукнул в ворота…

Лешак отворил сам, выглянул:

– Ты? Ну, заходи, друже… А вы – цыть! – нетерпеливым жестом Кот прогнал рабынь. Все трех.

Усевшись на лавку, Михайла усмехнулся и высыпал из котомки горсть серебра – на гривну.

– Что-то маловато, – подозрительно прогнусавил хозяин избы. – Мы на больше сговаривались.

– Тяжело больно лишнее серебришко таскать, – сотник вытащил из сумы небольшой мешочек. Высыпал… – Вот. Тут золото, камни, жемчуг.

– Ну, это другой разговор, – явно обрадовался лешак. – Это совсем другое дело! Вижу, мы можем друг другу доверять.

– Ну а как же без доверия-то?

Да уж – на жадину не нужен нож…

– Ты говоришь, Торопу еще какие-то люди деньги давали… ну, кроме Странника.

– Еще? – Кот озадаченно почесал затылок и сделал вид, что вспомнил. – Ну да. Давали. Приезжали какие-то, шептались… Вроде бы как купцы, гости торговые… Однако держали себя как чистые бояре! То Клещ лучше знает – доверенный старосты человек. Но с ним не сговоришься – упертый! Как есть каменный остолоп. Не то что мы с тобой, друже… Как тебя называть-то, мил человек?

– Хм… – Миша на секунду задумался и просиял лицом. – Зови меня просто – Зорро!

– Угу… И не выговоришь толком-то, если честно. Все одно как рычишь!

– Так ты про Клеща говорил и про Торопа… А что, у Торопа же челядь имеется?

– Понял тебя, Зоро, друг, – надо отдать должное, соображал лешак быстро. – Есть, конечно. Мне самому переговорить или…

– Или.

– Понял. Приведу на задворки, к лесу… Могу даже завтра, к вечеру ближе. Чего зря время тянуть? Только…

– Ты же знаешь, дружище Кот! Эта услуга будет оплачена отдельно.

– Как же приятно! Просто приятно иметь дело с таким умным и расторопным человеком, как ты, друг Зоро! Значит, до вечера?

– Пока… Да, ты Глота-то прикопал?

– А как же!

По возвращении на базу сотник принялся думать – что делать со Странником? А что-то делать нужно было, и первым делом просто опознать – он или не он? Если это тот, то сотник не зря сидел в здешних болотах, вникая в смерть Юрия, вместо того чтобы тайными тропами пробраться к Ратному да отыскать там всех своих врагов.

Впрочем, сперва все равно надо дождаться возвращения Рогволда, а сие только по осени будет. И если переданное с варягом письмо дойдет до Царьграда, то ответ воспоследует только следующим летом, с первым константинопольским караваном. А до этого времен надо еще много чего успеть! Не только в Ратном, но и в Изяславле – а до него еще добраться надобно. В Ратном же надобно с самым верным человеком встретиться…

«Что смеетесь, сэр Майкл? Небось, Юльку вспомнили? Ну нет, с ней еще рановато встречаться. С дедом – нужно, со старостой Аристархом, с теми, кто в курсе всего. Ну и с Кузнечиком – обязательно. Он свежим взглядом смотрит, свободным от средневековых шор».

Кот не обманул – на следующий день, ближе к вечеру, привел-таки в условленное место одну из служанок Торопа. Из челяди, но не ближней, а из тех, что прислуживают за столом да с утра до ночи неустанно хлопочут по дому. Рабыня-челядинка оказалась довольно разбитной и юной, лет четырнадцати-пятнадцати – девкой. Веснушки, медно-рыжая коса, волосы перевязаны налобной лентой – венчиком или почелком… значит, еще не замужем… Да какой же дурень рабу замуж возьмет?

Рядом, под кустами черной смородины, виднелись пустые кадки и узорчатое коромысло. Хорошие кадки, дубовые, литров на пятнадцать каждая. Это поди-ко такие потаскай!

– Маланья это, – скупо представил лешак. – Агафьи, рабы моей, подружайка. У старосты Торопа почитай третий год в челяди.

– Так оно и есть, – девушка покивала, не сводя с Михайлы пронзительно синих, чуть прищуренных глаз. Красива девка, не смотри, что рыжая! Наверное, староста с нею и спит… Хотя вряд ли – Тороп женат, а супружница бы живо такую провору выгнала б, заставила бы продать. Да и спать с рыжей – это, знаете ли, та еще забава! Все же знают: рыжая – почти всегда ведьма и с мелкой нечистой силой на короткой ноге, со всякими там домовыми, овинниками и прочими лешими.

– Мы раньше на Гнилом ручье жили, – рыженькая оказалась словоохотливой. – А потом недород – голод. Заняли у соседа зерна – опять неурожай. Вот меня за долги и отдали, а уж потом продали старосте.

– Ну, и как там тебе живется?

– Да всяко… – Маланья вздохнула… и тут же улыбнулась – природная веселость не давала ей унывать. – Зато почти всегда хлебца можно отведать. А по праздникам – и мяса кусочек урвать.

– И все время в трудах, – улыбнулся Миша.