Не введи во искушение

А главкомверх вёл атамана Войска Донского по широкому коридору театра, у них шёл свой разговор. Публика расступалась, приветствовала их, но ни Корнилов, ни Каледин никого не замечали.

Они шли не торопясь и разговор вели неторопливый:

   — Вы утверждаете, Алексей Максимович, что Дон всегда готов нас принять?

   — Лавр Георгиевич, казаки знают, за кем правда. Разве нам нужна блудливая демократия господина Керенского? Мы нуждаемся в крепкой руке и верим вам.

   — Я полагаюсь на вас, Алексей Максимович, и на Войско Донское.

...Но августовское совещание в Большом театре не дало желаемых результатов. Общество осталось расколотым. А в жизнь России властно вмешалась ленинская партия...

Глава 16

Ещё на VII съезде РСДРП большевики приняли установку на насильственный захват власти. Выросла за годы численность ленинской партии: из маленькой группы она превратилась в полумиллионную армию, одержимую утопическими идеями. Революция представлялась большевикам беспощадной борьбой с проклятым прошлым, когда будет покончено с буржуазией и помещиками, а жизнь станет прекрасной и счастливой: не будет богатых и бедных, воцарится дружба между народами.

Солдаты соглашались с этими идеями, к этому склонялись и казаки. Но казаков беспокоило, не наступят ли такие времена, когда у них отберут паевые земли и начнётся передел между иногородними.

С этими вопросами казаки из дивизии Краснова не раз обращались к генералу, и тот пояснял: большевистские идеи — фантазии, досужий вымысел. Классовое общество всегда имеет имущих и неимущих.

Казаки не всегда понимали Краснова, но за свою землю они готовы были бороться. И Пётр Николаевич был бессилен их убедить, что решение земельного вопроса — дело Учредительного собрания, а дело казаков и солдат — исполнять приказы Верховного командующего.

* * *

День для Краснова начался с посещения 2-го Полтавского полка, квартировавшего в соседнем селе. Построенные в каре казаки порадовали. Одетые в новое обмундирование, сытые и отдохнувшие, они были лучшими в дивизии и на манёврах, и в учёбе...

Отведав обед из полковой кухни, Пётр Николаевич остался им доволен и в хорошем расположении духа докинул село. Солнце клонилось к закату, край его чуть коснулся леса. Краснов не торопил коня: хотелось подышать чистым воздухом, побыть одному. Благо конвой приотстал.

Здесь, в российской глухомани, где стояла дивизия, Краснов понял, что в прежние годы ему именно этой тишины не хватало. Забытого Богом села, простой крестьянской жизни. Ему как человеку творческому надо было изучить её давно...

Миновав заставу, Пётр Николаевич подъехал к штабу дивизии. Тут ему вручили телеграмму от помощника походного атамана генерала Сазонова. Она была датирована 23-м августа, и в ней генералу Краснову предписывалось принять в командование Третий конный корпус.

Пётр Николаевич удивился. Он знал, что корпусом командовал генерал Крымов, человек опытный и волевой. Почему его смещают, было загадкой. Тем более что корпус находился в резерве Румынского фронта, стоял ^Херсонской губернии, в районе города Ананьева.

Генерал Краснов ещё не знал, что Третий конный корпус был уже на пути в Петроград.

Пётр Николаевич перечитывал телеграмму Сазонова и вспоминал, как, приехав в Замостье, принимал 10-й Донской казачий полк. С ним Краснова связывала походная жизнь четырнадцатого и пятнадцатого годов, первые победы над австрийцами под Баламутовкой, Ржавецами и Топоруцей. Шесть тысяч пленных и богатые трофеи...

В этом полку у него осталось много знакомых офицеров и казаков. Теперь ему предстояло принять от Крымова корпус, в котором числился и его 10-й Донской казачий полк. Как-то встретят его донцы?

В последних числах августа 1917 года Пётр Николаевич выехал в Ставку...

* * *

От Луцка до Сарн вёрст пятьдесят, а на автомобиле да в объезд и все семьдесят будет. А уж до Могилёва где размещалась Ставка главкомверха, считай, все триста. Дороги перегружены: войска, обозы, санитарные фуры. Автомобиль, часто уступая дорогу встречным, ехал обочиной. Августовское солнце с полпути припекло, Краснов расстегнул гимнастёрку и снял фуражку. Он в очередной раз вспомнил события в дивизии генерала Гиршфельдта, казаков 2-го Уманского полка. И в который раз он повторил сам себе: армия без дисциплины не армия, а сброд...

Краснов задумался: а когда же армия начала разлагаться? Ведь и в прошлые годы войны велись не в одно лето. Война с Японией неудачной была, и всё же не было такого неповиновения. Неудачной была и Крымская кампания, и опять-таки стерпел русский солдат. А ныне?..

Снова генерал Краснов обвинил социал-демократов с их заигрыванием с солдатами, призывами к свободе. Сегодня солдаты не хотят воевать, завтра они потребуют земельного передела, а потом и власти...

В Могилёв Краснов прибыл утром. В гостинице привёл себя в порядок, побрился, поел в ресторане. На удивление еда оказалась вполне приличной, были даже блины с икрой и цейлонский чай.