Не введи во искушение

Покинув корниловский особняк, Краснов направился в штаб походного атамана. Ему хотелось увидеть своих старых знакомых генералов Смагина и Сазонова, полковников Власова и Грекова. Пусть прояснит ситуацию, сложившуюся между Корниловым и Керенским.

В одном Пётр Николаевич был убеждён — Лукомский на сегодня этой ситуацией не владеет. И где искать Крымова и его корпус — не ясно...

В штабе походного атамана кроме генерала Сазонова повидать никого не удалось. Все были в отъезде.

Сазонов встретил Краснова с лёгким укором.

   — Что же ты, братец, пошёл сразу к Лукомскому, — сказал он, обнимая старого знакомого. — Тебе надо было прежде со мной встретиться.

Пётр Николаевич заметил, как Сазонов постарел, обрюзг, под глазами — мешки.

   — Я же звонил, велел твоим штабистам, чтобы ты у меня обязательно побивал, когда в Могилёве окажешься. Теперь поступай, как главкомверх приказал.

Помощник походного атамана рассказал Краснову; что между Корниловым и Керенским пробежала чёрная кошка. Хотя она, пожалуй, появилась между ними уже давно, с первых дней назначения Корнилова главнокомандующим.

   — Лавры нашего Лавра не дают покоя Керенскому, — скаламбурил Сазонов.

   — Я считаю, — сказал помощник походного атамана, — Россию спасёт только диктатура. Если Корнилов возьмёт власть, он будет держать её до созыва Учредительного собрания.

   — Поживём — увидим, — вздохнул Краснов. — А что слышно о нашем Доне?

   — Не всё ладно и у нас на Дону. На Дону объявились сторонники Ленина-Ульянова, большевики, и пытаются вести агитацию среди казаков...

   — Казаков особо не сагитируешь, — улыбнулся Краснов. — Ну а что ты знаешь о Третьем конном корпусе? Где мне искать Крымова?

   — Пути корпуса неисповедимы. С ним не встречался Корнилов, да и под Могилёвым он не объявлялся. Следует прямо на Петроград. Я бы сказал точнее — не следует, а ползёт. Солдаты устали, кони застоялись. И что хуже всего, на станциях солдаты слушают агитаторов. А ты, Пётр Николаевич, знаешь, какие они речи произносят. В общем, думаю, тебе доведётся хлебнуть с ними лиха. Ну, ты мужик тёртый, генерал, солдатами щипанный, справишься...

Уже выходя от Сазонова, Краснов столкнулся с полковником Власовым. Он только что вернулся из корпуса Крымова. Не порадовал: Третий конный корпус по-прежнему в эшелонах, и его боеспособность на данный момент сведена к нулю. Сам Крымов ещё не арестован, но такая угроза есть...

Власов, как и Сазонов, считал, что Корнилов — Единственный на сегодня, кто может спасти положение. А оно критическое.

   —  Вам надо, Пётр Николаевич, поторопиться. Как поступать, увидите на месте.

Краснову ничего не оставалось, как только откланяться. Надежды на старых знакомых оказались тщетными. Надо было всё решать самому.

* * *

Хотя этого давно ожидали, но тем не менее телеграмма Керенского вызвала в Ставке переполох. В телеграмме сообщалось, что генерал Корнилов отстраняется от должности Верховного главнокомандующего. Главкомверхом Керенский объявлял себя.

Прочитав телеграмму и связавшись с генералом Алексеевым, Лавр Георгиевич закрылся в своём кабинете, приказав его не беспокоить. Он сел за письменный стол и долго смотрел на карту фронта, висевшую на стене. Затем начал писать обращение к русскому народу:

«Я, Верховный главнокомандующий Корнилов, перед лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самоотверженность гражданина свободной России и беззаветная любовь к Родине заставили меня в эти тяжёлые минуты бытия Отечества не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собой Верховное командование армией и флотом. Поддерживаемый в этом решении всеми главнокомандующими фронтами, я заявляю всему русскому народу, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного главнокомандующего...

Это обращение случайно попало в руки Краснова, когда он находился в поисках Третьего конного корпуса.

* * *

На станцию Дно Краснов прибыл после того, как узнал, что генерал Клембовский, возможно, отозван в Ставку и вскоре сменит главкомверха. Клембовского Краснов не знал, и сумеет ли тот по своим качествам сравниться с Корниловым, судить не мог.

Узнав, что между Вырицей и Павловском пути разобраны солдатами Петроградского гарнизона и что между ними и «туземцами» идёт перестрелка, Краснов решил встретиться с командиром «Туземной дивизии» князем Багратионом.

В прицепном вагоне, в котором Багратион ехал до станции Дно, командира дивизии не оказалось. Краснов выяснил, что князь остановился в одном из дворянских имений вёрстах в семи от станции.

В имение Пётр Николаевич решил добираться вместе с командиром Ингушского полка, полковником Мергуле. А пока сотник Генералов, сопровождавший Краснова ещё с Могилёва, предложил выпить по чашке чая.

Переступая через «туземцев», которые, разбросав бурки, спали на полу, на лавках и деревянных диванах вокзала, офицеры пробрались в буфет. У столиков стояли и сидели офицеры дивизии. Дымили папиросы, чадило из кухни, пар из самовара висел под потолком.

   — Кажется, ваше превосходительство, нас здесь не ждут, — сказал сотник, подавая Краснову чашку.