Не введи во искушение

Накануне они долго разговаривали с Богаевским, выпили не один стакан чая. Лидия Фёдоровна, переехавшая на жительство в Новочеркасск, угощала по-хозяйски. Генералы чувствовали себя во всех вопросах единомышленниками и соглашались, что с немцами начинать войну нельзя. Хотя, слов нет, действуют они нахально. О какой Украине идёт речь, когда немцы расположились в станице Каменской, а их орудия и пулемёты держат саму столицу казачества Новочеркасск под прицелом. Лишь начни казаки боевые действия, огонь обрушится на город.

Краснов понимал, что немцы побаиваются казаков, но доводить дело до войны не решался. Более того, генерал Краснов потребовал в первом же приказе, «...чтобы все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как на свои части».

Допив третий стакан крепкого чая, Богаевский сказал:

   — То, что вы Пётр Николаевич, собрались писать письмо Вильгельму, считаю правильным. Надо поставить все точки над «и». Сегодня они пока грабят Таганрогский и Донецкий округа, а дальше примутся и за остальную донскую территорию. Пишите, Пётр Николаевич, и пусть ваше письмо императору будет твёрдым. Казаки не побоятся с оружием в руках пойти на немцев...

* * *

Краснов написал императору Германии, что на Круге он, генерал Краснов, избран атаманом Войска Донского, что, уважая германский народ, он отдаёт должное его вооружённым силам, но просит прекратить их вторжение на войсковые земли Дона.

«Мы просим императора Германии соблюдать неприкосновенность наших границ, — писал Пётр Николаевич, — заключить с нами торговые отношения. Дон крайне нуждается в вооружении, а в обмен мы обязуемся поставлять в Германию продовольствие...»

Напутствуя делегацию, Краснов говорил:

   — Нам необходимо оружие и сохранение неприкосновенности наших границ. И мир с немцами...

Германское правительство ждать ответа не заставило. Немецкое командование заявило, что германцы завоевательных действий не осуществляют и как только убедятся, что на Дону установился полный порядок, то уйдут. Что касается Таганрогского округа, то немцы ввели в него войска, потому как украинцы заявили: этот район принадлежит Украине. Немецкое командование предложило Донскому правительству решать этот спорный пограничный вопрос с гетманом Скоропадским.

Относительно отдельных станиц, в частности Каменской, немцы сказали, что их войска находятся здесь для того, чтобы помочь населению избавиться от большевиков...

Получив ответ, Краснов зачитал его членам Донского правительства. На вопрос Богаевского и Денисова, как действовать далее, Краснов ответил:

   — Будем немедленно закупать оружие из арсеналов русской армии. Я думаю, мы получим на это согласие Скоропадского.

Вскоре с Украины с бывших российских арсеналов стало поступать на Дон оружие: винтовки, пулемёты, орудия по весьма низким ценам. Этот договор устраивал и генерала Краснова, и Германию.

* * *

Иван Шандыба никак не думал, что придётся ему снова идти служить. Считал, что ранение у него серьёзное и никакая медицинская комиссия не посчитает его годным для строевой.

Но когда предложили приписать его в обоз, Иван заявил:

   — Я три Георгия имею и никогда в обозных не числился.

Врач в комиссии улыбнулся:

   — С твоими Георгиями, казак, иного ответа от тебя и не ждал. Не заслужил ты пыль обозную стряхивать.

При распределении направили Шандыбу взводным первой сотни 10-го Донского полка, где сотенным был зачислен хуторской атаман Стёпка Ус.

Этому полку после надлежащего формирования предстояло служить при штабе походного генерала Денисова.

Захар Миронович расстроился:

   — Мыслил, Мишка служить пойдёт, ан снова твой черёд, Иван. По всему, новую уздечку на Воронка тебе взнуздывать. Ты, Ванька, служи честно, но помни: не нужен нам твой четвёртый Георгий, и трёх хватит. Нам ты живой нужен.

Шли последние дни, завершалось формирование полка и пополнялись сотни, а полковая батарея получала боезапас. Иван Шандыба знал, что скоро выступать. И так его потянуло к Варьке! Ежедневно думал повидать её, сказать, что душа болит, но никак не удавалось повстречаться. Как ни выведет коня за ворота, а Стёпка уже дожидается. Поздороваются и скачут конь о конь.

Но однажды вывел Воронка, а Стёпка уже ускакал, не стал ждать. Глянул Иван: Варька у своих ворот стоит. Поздоровались. Иван повод на Воронка накинул, смотрит — Варька к нему направилась. Испугался Иван, куда вся решимость подевалась. Ногу в стремя поставил, в сторону глядит. Только и посмел сказать:

   — Ты, Варька, помни: одна ты у меня. Буду жив — к тебе вернусь.

И уже в седле сидя, повторил:

   — К тебе, только к тебе вернусь. Никого мне боле не надо...

* * *

Автомобиль генерала Деникина проехал, поднимая пыль, по улицам Новочеркасска, миновал большой войсковой собор и остановился у подъезда атаманского особняка.

Сопровождающий Деникина конный конвой из гвардейских офицеров осадил лошадей, адъютант выскочил из машины, помог генералу выйти.

Перекрестившись на собор, Деникин не торопясь начал подниматься по ступенькам.