Не вышел из боя

И свет огня блеснет в пенсне Фагота…

Пока хватает силы смеяться над бедой,

Беспечней мы, чем в праздник эскимосы.

Как говорил однажды датчанин молодой:

Была, мол, не была — а там посмотрим.

Все так же мир прекрасен, как рыженький пацан,

Все так же, извини, прекрасны розы.

Привет тебе, Володя, с Садового кольца,

Где льют дожди, похожие на слезы.

11 июля 1982 г.

Людмила ГУРЧЕНКО. «В. В.»

Не так давно по телевидению показывали передачу-концерт, снятую по написанному сценарию, где товарищ из зала как бы импровизационно обращается к популярному певцу на сцене: «Мы знаем, что вы очень любите Высоцкого, спойте что-нибудь из его песен…» И по залу (это было видно на экране), да и в каждом доме, где смотрели передачу, прошла волна то ли удивления, то ли недоумения: репертуар популярного артиста знали — он и в телевидении, и на радио, — а чтобы песни Высоцкого в его исполнении?.. Но дело не в том, почему, зачем, как и что из Высоцкого пел солист, а в том, что удивление и недоумение сменились надеждой и ожиданием. Высоцкий — значит сейчас будет интересно.

Я счастлива, что живу и слышу имя Владимира Высоцкого, вот так запросто произнесенное с телеэкрана. Его песням никогда не предоставлялись средства массовой информации. А их знают миллионы и миллионы советских людей! Феноменальная история в нашем веке.

В самом начале 60-х годов, когда английская четверка «Битлз» еще не затмила славы Бриджит Бардо и на фильм «Бабетта идет на войну» у кинотеатров стояли длинные очереди, у нас в стране появился молодой человек с гитарой, небольшого роста, странный, простой, загадочный, доступный, эксцентричный, неординарный, нетрадиционный. Своим появлением он на целое десятилетие опередил плеяду великолепных «антигероев» американского кино: Роберта Де Ниро, Аль Пачино, Дастина Хофмана. Но не был замечен, не был поддержан.

«…Я считал махоркою окурок с-под платформы черт-те с чем напополам…», «От стужи даже птицы не летали…», «Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали, а я боялся, только б не упасть…», «Блокада затянулась, даже слишком»… Ведь это точно про наш* поколение голодных детей войны. «Блокада затянулась, даже слишком». Вот это «даже слишком» — с ума сойти как точно. Во время той массовой катастрофы дети были сдержанны, мужественны, без всяких неврозов. Наоборот, с эдаким взрослым бахвальскнм юморком на голодный желудок: «умираем, но смеемся».

После войны на уцелевших довоенных патефонах со ржавыми иголками крутили самодельные пластинки «на ребрах». Сейчас даже неловко молодежи, оснащенной современной звуковой техникой, об этом рассказывать. Пленка рентгеновских снимков использовалась для пластинок. Глянешь на просвет, а на ней легкие, ребра, хребет. Насадишь пластинку на штырь диска, она закрутится, спотыкаясь, и, счастливый, слушаешь такие вот «высоцкие» песни про нас, про войну…

Я узнала, что автор этой песни — молодой театральный артист Владимир Высоцкий. В кино не снимается. А через некоторое время у меня появилась пленка с его песнями. Слушала я их много-много-много раз. И представлялся мне исполнитель здоровым молодцем, с бицепсами и золотой фиксой во рту. Вот у него может быть такой мощный, хриплый, надрывный, истинно мужской голос. Больше всех мне нравилась песня «Но тот, кто раньше с нею был». Интересно: ведь больше о «нем» ничего не сказано, а какая угроза. Лицо у «него» бугристое, пористое, с большим носом и маленькими голубыми глазками. Страшно. С тех пор как я познакомилась с Володей Высоцким, где бы мы ни встречались, он, взглянув в мою сторону, пел: «Но тот, кто раньше с нею был…»

А познакомились мы в 1962 году в шумной разношерстной компании, в красивой большой квартире, где хозяин иногда устраивал вечера гастролеров-развлекателей. У меня был такой период жизни, когда в кино работы давно не было, а времени свободного ого-го сколько. Куда только судьба ни заносила. В той компании я уже отвыступала и числилась актрисой вчерашнего дня. Володя Высоцкий приехал с гитарой в сопровождении нескольких друзей. Хоть уже и знала, что внешне Высоцкий совсем не такой, каким его представляла, у меня все равно была надежда, что я увижу, подсмотрю в нем что-то особенное. Нет. У меня было разочарование.