Не вышел из боя

Под илом сгнили сказочные струги,

И могикан последних замели.

Мои контрабандистские фелюги

Худые рёбра сушат на мели.

Висят кинжалы добрые в углу

Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.

Мой плот папирусный — последнюю надежду —

Волна в щепы разбила об скалу.

Вон из рядов мои партнёры выбыли —

У них сбылись гаданья и мечты.

Все крупные очки они повыбили

И за собою подожгли мосты.

Азартных игр теперь наперечёт,

Авантюристов всех мастей и рангов.

По прериям пасут домашний скот,

Там кони пародируют мустангов.

И состоялись все мои дуэли,

Где б я почёл участие за честь,

И выстрелы, и эхо отгремели.

Их было много — всех не перечесть.

Спокойно обошлись без нашей помощи

Все те, кто дело сделали моё.

И по щекам отхлёстанные сволочи

Фалангами ушли в небытиё.

Я не успел произнести «К барьеру!».

А я за залп в Дантеса всё отдам.

Что мне осталось? Разве красть химеру

С туманного собора Нотр-Дам?!

В других веках, годах и месяцах

Все женщины мои отжить успели.

Позанимали все мои постели,

Где б я хотел любить — и так, и в снах.

Захвачены все мои одра смертные,

Будь это снег, трава иль простыня.

Заплаканные сёстры милосердия

В госпиталях обмыли не меня.

Ушли друзья сквозь вечность-решето,

Им всем досталась Лета или Прана.

Естественною смертию — никто,

Все — противоестественно и рано.

Иные жизнь закончили свою,

Не осознав вины, не скинув платья.

И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,

Спокойно чашу выпили сию.

Другие — знали, ведали и прочее…

Но все они на взлёте, в нужный год

Отплавали, отпели, отпророчили.

Я не успел. Я прозевал свой взлёт.

1971

ГОРИЗОНТ

Чтоб не было следов — повсюду подмели…

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте!

Мой финиш — горизонт, а лента — край земли, —

Я должен первым быть на горизонте!

Условия пари одобрили не все,

И руки разбивали неохотно.

Условье таково, чтоб ехать — по шоссе,

И только по шоссе — бесповоротно.

Наматываю мили на кардан

И еду параллельно проводам.

Но то и дело тень перед мотором —

То чёрный кот, то кто-то в чём-то чёрном.

Я знаю — мне не раз в колёса палки ткнут.

Догадываюсь, в чём и как меня обманут.

Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут

И где через дорогу трос натянут.

Но стрелки я топлю — на этих скоростях

Песчинка обретает силу пули, —

И я сжимаю руль до судорог в кистях —

Успеть, пока болты не затянули!

Наматываю мили на кардан

И еду вертикально к проводам.

Завинчивают гайки… Побыстрее! —

Не то поднимут трос, как раз где шея.

И плавится асфальт, протекторы кипят,

Под ложечкой сосёт от близости развязки.

Я голой грудью рву натянутый канат, —

Я жив! Снимите чёрные повязки!

Кто вынудил меня на жёсткое пари —

Нечистоплотны в споре и расчётах.

Азарт меня пьянит, но, как ни говори,

Я торможу на скользких поворотах.

Наматываю мили на кардан

Назло канатам, тросам, проводам.

Вы только проигравших урезоньте,

Когда я появлюсь на горизонте!

Мой финиш — горизонт — по-прежнему далёк,

Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, —

Канат не пересёк мой шейный позвонок,

Но из кустов стреляют по колёсам.

Меня ведь не рубли на гонку завели,

Меня просили: «Миг не проворонь ты —

Узнай, а есть предел там, на краю земли, —

И можно ли раздвинуть горизонты?»

Наматываю мили на кардан

И пулю в скат влепить себе не дам.

Но тормоза отказывают, — кода! —

Я горизонт промахиваю с хода!

[1971]

ПЕСНЯ МИКРОФОНА

Я оглох от ударов ладоней,

Я ослеп от улыбок певиц —

Сколько лет я страдал от симфоний,

Потакал подражателям птиц!

Сквозь меня многократно просеясь,

Чистый звук в ваши души летел.

Стоп! Вот — тот, на кого я надеюсь,

Для кого я все муки стерпел.

Сколько раз в меня шептали про луну,

Кто-то весело орал про тишину,

На пиле один играл — шею спиливал, —

А я усиливал, усиливал, усиливал…

На низах его голос утробен,

На верхах он подобен ножу, —

Он покажет, на что он способен,

Но и я кое-что покажу!

Он поёт задыхаясь, с натугой —

Он устал, как солдат на плацу, —

Я тянусь своей шеей упругой

К золотому от пота лицу.

Только вдруг… Человече, опомнись!

Что поёшь?! Отдохни — ты устал.

Это — патока, сладкая помесь!

Зал, скажи, чтобы он перестал!

Всё напрасно — чудес не бывает.

Я качаюсь, я еле стою.

Он бальзамом мне горечь вливает

В микрофонную глотку мою.

Сколько лет в меня шептали про лупу,

Кто-то весело орал про тишину,

На пиле один играл — шею спиливал, —

А я усиливал, усиливал, усиливал…

В чём угодно меня обвините,

Только против себя не пойдёшь!

По профессии я — усилитель,

Я страдал — но усиливал ложь,

Застонал я — динамики взвыли, —

Он сдавил моё горло рукой…

Отвернули меня, умертвили —

Заменили меня на другой.

Тот, другой, — он всё стерпит и примет, —

Он навинчен на шею мою.

Часто нас заменяют другими,

Чтобы мы не мешали вранью,

…Мы в чехле очень тесно лежали:

Я, штатив и другой микрофон, —

И они мне, смеясь, рассказали,

Как он рад был, что я заменён.

СЛУЧАЙ

Мне в ресторане вечером вчера

Сказали с юморком и с этикетом,

Что киснет водка, выдохлась икра —

И что у них учёный по ракетам.

И многих помня с водкой пополам,

Не разобрав, что плещется в бокале,

Я, улыбаясь, подходил к столам

И отзывался, если окликали.

Вот он — надменный, словно Ришелье,

Как благородный папа в старом скетче…

Но это был — директор ателье