Не вышел из боя

Но пустуют каюты — матросам

К той свободе ещё привыкать.

Капитан, чуть улыбаясь,

Бросил только: «Молодцы!»

От Земли освобождаясь,

Нелегко рубить концы.

Переход — двадцать дней, — рассыхаются шлюпки,

Ныне утром последний отстал альбатрос…

Хоть бы шторм! Или лучше, чтоб в радиорубке

Обалдевший радист принял чей-нибудь «SOS».

Так и есть: трое месяц в корыте —

Яхту вдребезги кит разобрал…

Да за что вы нас благодарите?

Вам спасибо за этот аврал!

Капитан, чуть улыбаясь,

Бросил только: «Молодцы!» —

Тем, кто, с жизнью расставаясь,

Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,

И ещё чёрта в ступе, и бог знает что,

И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун —

Всё, куда я ногой не ступал — но зато

Пришвартуетесь вы на Таити

И прокрутите запись мою, —

Через самый большой усилитель

Я про вас на Таити спою.

Скажет мастер, улыбаясь

Мне и песне: «Молодцы!»

Так, на суше оставаясь,

Я везде креплю концы.

И опять продвигается, словно на ринге,

По воде осторожная тень корабля.

В напряженье матросы, ослаблены шпрннги

Руль полборта палево — и в прошлом земля

[1971]

Я все вопросы освещу сполна …

Я все вопросы освещу сполна —

Дам любопытству удовлетворенье!

Да, у меня француженка жена,

Но русского она происхожденья.

Нет, у меня сейчас любовниц нет.

А будут ли? Пока что не намерен.

Не пью примерно около двух лет.

Запью ли вновь? Не знаю, не уверен.

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник…

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Я все вопросы освещу сполна —

Как на духу попу в исповедальне!

В блокноты ваши капает слюна —

Вопросы будут, видимо, о спальне…

Да, так и есть! Вот густо покраснел

Интервьюер: «Вы изменяли жёнам?»

Как будто за портьеру подсмотрел

Иль под кровать залёг с магнитофоном.

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник…

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Теперь я к основному перейду —

Один, стоявший скромно в уголочке,

Спросил: «А что имели вы в виду

В такой-то песне и в такой-то строчке?»

Ответ: «Во мне Эзоп не воскресал,

В кармане фиги нет — не суетитесь, —

А что имел в виду — то написал, —

Вот — вывернул карманы — убедитесь!»

Да нет, живу не возле «Сокола»…

В Париж пока что не проник…

Да что вы всё вокруг да около —

Да спрашивайте напрямик!

Я всё чаще думаю о судьях…

Я всё чаще думаю о судьях.

Я такого не предполагал:

Если обниму её при людях —

Будет политический скандал.

Будет тон в печати комедийный, —

Я представлен буду чудаком:

Начал целоваться с беспартийной,

А теперь целуюсь с вожаком.

Трубачи, валяйте, дуйте в трубы!

Я ещё не сломлен и не сник.

Я в её лице целую в губы

Общество «Франс-Юньон Совьетик».

К 50-ЛЕТИЮ ТЕАТРА им. Е. ВАХТАНГОВА

Шагают актёры в ряд,

Дышат свободно:

Каждый второй — лауреат

Или народный.

Нас тоже манила слава —

Мы в школе учились тогда,

Но, как нам сказал Захава,

Лишь лучших берут сюда.

Для лучших — и мясо из супа,

Для лучших — ролей мешок,

Из лучших составлена труппа,

Значит — всё хорошо.

Попав в этот сладостный плен,

Бегут из него всё реже,

Уходят из этих стен —

Только в главрежи.

Но вот начальство на бланке

Печатью скрепило побег:

Отныне пусть на Таганке

Добрый живёт человек.

Мы кое-что взять успели

И кое-кого увели —

И вы — не осиротели,

А мы — так приобрели.

Шагают театры в ряд —

В ногу, хоть разных рангов, —

В этом во всём виноват

Только Вахтангов.

Мы сыты одним наследством,

Один выметаем хлам.

Транжирьте, живя не по средствам,

Идёт расточительность вам.

Другая у нас обитель,

Стезя, или там — стерня, —

Но спросят вас — говорите,

Как Ксидиас: «Он — из меня!»

С Таганки пришли на Арбат,

Дождь — не помеха.

Празднует старший брат

Ровно полвека.

ПЕСНЯ АВТОМОБИЛИСТА

Отбросив прочь свой деревянный посох,

Упав на снег и полежав ничком,

Я встал — и сел в «погибель на колёсах»,

Презрев передвижение пешком.

Я не предполагал играть с судьбою,

Не собирался спирт в огонь подлить,

Я просто этой быстрою ездою

Намеревался жизнь себе продлить.

Подошвами своих спортивных «чешек»

Топтал я прежде тропы и полы, —

И был неуязвим я для насмешек,

И был недосягаем для хулы.

Но я в другие перешёл разряды, —

Меня не примут в общую кадриль.

Я еду, я ловлю косые взгляды

И на меня, и на автомобиль.

Прервав общенье и рукопожатья,

Отворотилась прочь моя среда.

Но кончилось глухое неприятье —

И началась открытая вражда.

Я в мир вкатился, чуждый нам по духу,

Все правила движения поправ.

Орудовцы мне робко жали руку,

Вручая две квитанции на штраф.

Я во вражду включился постепенно,

Я утром зрел плоды ночных атак:

Морским узлом завязана антенна,

То был намёк: с тобою будет так!

Прокравшись огородами, полями,

Вонзали шило в шины, как кинжал.

Я ж отбивался целый день рублями,

И не сдавался, и в боях мужал.

Безлунными ночами я нередко

Противника в засаде поджидал,

Но у него поставлена разведка,

И он в засаду мне не попадал.

И вот — как «языка» — бесшумно сняли

Передний мост и унесли во тьму.

Передний мост!.. Казалось бы — детали,

Но без него и задний ни к чему,

Я доставал мосты, рули, колеса…

Не за глаза красивые — за мзду.

Но понял я: не одолеть колосса.

Назад, пока машина на ходу!