Не здесь и не сейчас

— В общем, мы не рассказываем, что вы в «Трёх конях» тоже при делах были, а вы не рассказываете, сколько кредитов мы взяли и где именно.

Вскоре москвичи позвонили Максу и попросили подъехать на разговор со службой безопасности одного из банков, где они кредитовались. Требовалось засвидетельствовать, что кредит (по крайней мере, большая его часть) был пущен в дело, а не весь без остатка потрачен на валютных проституток из «Метелицы»[62]. «Нам повезло. Там в безопасности бывшие конторские[63]работают, а не бандюки, так что сразу бить не будут», — утешили партнёры.

Чтобы вжиться в роль экспедиторов, Васильев с Максом оделись победнее и поехали в столицу не на привычной «Красной стреле», а на электричке, причём, зайцами. В Москву они прибыли с большим опозданием — по дороге им пришлось выскакивать из вагона и бежать от контролёров вдоль состава, а вот запрыгнуть обратно они не успели, и электричка ушла без них. В итоге они не успели согласовать с москвичами все детали придуманной ими легенды. Впрочем, худа без добра не бывает — железнодорожные приключения помогли Максу вспомнить, как он ощущал себя год назад, когда по заданию Марата искал масло и без копейки денег, зайцем на электричках или за «спасибо» на попутках мотался по области.

Разговор с безопасниками проходил в режиме перекрёстного допроса и по антуражу напоминал знаменитую сцену из «Основного инстинкта». На входе ребят обыскали и препроводили в банковский подвал. Организаторы допроса усадили их в центре полупустого зала под единственную включённую лампу, а сами расселись в полутьме углов. Перед допрашиваемыми стоял стол со странным прибором, в котором Макс угадал детектор лжи.

Несмотря на мрачноватую обстановку, за исход допроса Максим не волновался. Едва спустившись в подвал, он вдруг понял, что он очень скоро снова станет тем «временно неработающим» студентиком на подхвате, чью роль ему сейчас предстоит исполнить перед банковской службой безопасности. Это шокирующее открытие уничтожило малейшие намёки на угрызения совести. Теперь он твёрдо знал, что рассказывает про себя, скромного грузчика-экспедитора, чистую правду.

Васильева при допросе на детекторе выручил интерес к научно-техническому прогрессу — он когда-то интересовался, как работает такой прибор, и понял, что при должном самообладании его можно обмануть, а уж самообладания Васильеву было не занимать. Войдя в образ мужественного, немногословного простака он сумел убедить детектор в том, что работал простым охранником-экспедитором у крутого бизнесмена по кличке Майкл.

Москвичи подтвердили: все кредиты они брали по приказу Майкла, который единолично распоряжался полученными средствами, и у которого в ТОО «Три коня» экспедиторами работали эти вот двое приезжих провинциалов, которых они смогли вызвонить в отличие, кстати, от Майкла, ушедшего в тину после первого же звонка с сообщением о финансовых проблемах. Поскольку никто из оперативников не догадался задать вопрос «А не являются ли эти добровольно приехавшие сюда грузчики-охранники-экспедиторы фактическими совладельцами ТОО „Три коня“?», откровенно врать москвичам не пришлось, и детектор их показания тоже одобрил.

Правда, на этом везение москвичей закончилось. Вопреки всем их фантазиям и чаяниям, деньги потребовали именно с них.

— Ну, вашего Майкла мы скоро разыщем и тоже с него спросим. Денег, как говорится, много не бывает, — хохотнул один оперативников. — Но вас пусть это особо не волнует, деньги-то вы брали, вам и отдавать.

Москвичи побожились отдать через неделю.

— А как вы отдадите? За неделю Майкла этого своего тряханёте, что ли? За два месяца из него деньги не вытрясли, а теперь он отдаст? Вы же типа не знаете, где он. М-да, свежо, как говорится, питание, но серется с трудом, — блеснул чувством юмора опер. — Квартиры-то хоть есть у вас? Прописка московская, вроде как должны быть. Не у вас, так у родителей. Они-то люди взрослые, должны понимать, что лучше уж без квартиры, чем по-другому.

От обыденности, с какой было произнесено это убаюкивающее «по-другому», означающее средневековые пытки и казнь в финале (такие методы воздействия применялись к должникам не ради возврата денег, а чтоб другим неповадно было), у Макса перехватило дыхание.

— Не надо квартиры, мы перекредитуемся на неделе, мы уже договорились, — наперебой стали уверять москвичи, не обратившие на зловещий эвфемизм внимания.

— Не верю. Где договорились?

— В «Инверс-банке».

Опер набрал номер.

— Степаныч, это я. Тут говорят, к тебе на днях торгаши с накладными ТОО «Три коня» за двадцаткой грина[64] приходили. Ещё что говорят? Говорят, что ты им двадцатку эту пообещал. Да? Значит, было дело?

Москвичи радостно кивали: «Было, мы же говорили, что было!»

— Так ты это, Степаныч, ты им деньги-то не давай, — неторопливо продолжил опер. — Кинут они тебя. Эти красавцы сейчас у меня сидят и рассказывают, что твоим кредитом мой погасят. Да не за что, должен будешь. Ну, давай, тебя тоже с наступающим, — безопасник положил трубку и повернулся к москвичам.