Небесные (СИ)

Впечатление портили только отшельники за Краем Мира: своими голосами они вносили диссонанс в гармонию Поющей Долины. Свесившись за Край, Карим насчитал семь упрямцев. Двух удалось достать тут же и добавить в башни, несколько оставшихся продолжали жаловаться на судьбу. Как Карим только не пытался их сбить: в ход шли палки, дубинки, комья, вывороченные корни, заговоры и поклоненья. Промучившись с отщепенцами битых полдня, Карим вернулся в Барад на сходку, затем отсиживался у бабки. Небо плотно затянуло черной и пасмурно-синей пеленой, потяжелевшие облака мрачно нависали над самой дорогой, и даже согнувшись в три погибели, нельзя было различить, куда ступает нога.

- Скажи-ка мне, милок, - с ехидцей начала бабка, и Карим с готовностью заулыбался, - что это ты потерял в орущей долине?

- Искупаю свои грехи, бабушка, - смиренно отозвался внук, - перед вами с дедом, перед родителями, перед всем честным Барадом.

Под скамьей стеснительно завозились, мелькнула и пропала мохнатая лапка с намотанной на тонкие пальцы пряжей. Карим пододвинулся, уступая место крюколапу.

- А и в самом деле, - подключился дед, - зачем туда забился?

Карим подмигнул ему за бабкиной спиной, и дед понимающе хмыкнул, а затем снова разошелся про спину и недавнее столкновение с осведомителем.

После затяжного ненастья, набив живот кислыми постными отварами, Карим во всеоружии вернулся покорять звенелки. Долго кружился на склоне, выбирая крепкое дерево, но растущие на твердых горных породах и пробивающиеся сквозь булыжники кусты вид имели чахлый и ненадежный, и выдирались из почвы так легко, будто того и ждали. Карим уже обошел вдоль и поперек и лежащие по обе стороны Ктур и Ладар в поисках подходящей опоры, когда взгляд его упал на каменные башни. До вечера он разбирал ближнюю к Краю Мира, утром следующего дня, обвязав веревку вокруг неподвижного монолита, проверил его на прочность, поддел другой конец под мышки, коротки прочел молитву и с гулко колотящимся сердцем ступил к самому краю.

Даже у него, родившегося и выросшего в стране столь высокой, что по полям, задевая бедные посевы, плыли облака, захватило дух при виде открывшегося его глазам зрелища. Под ногами тянулся, вихрился и таял жемчужный перламутр, выводя прихотливые узоры и причудливые фантазии. Сквозь прорехи во влажном тумане Карим мог различить Большую Землю, такую далекую, такую нездешнюю и чужую, что даже сама мысль о живших на ней невероятных существах навевала страх. Один неверный шаг, один скатившийся с ноги ком - и Карим, если не наткнется во время головокружительного полета на выступ или скалу, - станет частью той Большой Земли навсегда. Лететь при этом будет долго-долго - Гинг высок. Только тогда едва ли ему будет до знакомства с новыми соседями. Как-то Карим спросил у бабки:

- А что там, за Краем Мира?

- Там живут чудовища, - ответила она, - с двумя головами и сотней зубов.

- Чепуха! - взрыкнул дед. - Те же люди, что здесь. Царь-обормот да проныры-слуги.

- А ну прикуси язык! - шикнула бабка. - Ты нас всех в могилу сведешь!..

Нижняя звенелка заверещала особенно противно, и Карим, глубоко вздохнув, ступил к облакам.