Небесный почтальон Федя Булкин

Повезло, например, человеку с джинном или, там, с цветиком-семицветиком. Редко, конечно, бывает такое, бабушка, но бывает! Так вот: почему первым делом не загадать такое желание, чтобы все остальные, бабушка, исполнялись?! Ведь так просто! А еще ни один человек не додумался… Потому что загадывают все первое, что попало! Вот ты бы, например, что бы джинну первое заказала?

– Чтобы ты посуду, Федя, помыл.

Вот и все такие же у людей желания, понимаешь, бабушка?! Примитивные. Я и сам бы потом посуду помыл, со временем. Бесполезно истратила опять бабушка свое желание. Говорю же! Не мыслит человечество большими просторами. Ладно бабушка, она человек древний, доисторический, ископаемый, в Бога верит. Но и я ведь первое желанье профукал Мухтару…

А на море мы и без Мухтара поехали. Нам, как группе в государстве отсталой, социально не обеспеченной, путевку в поликлинике на море бесплатную дали, оздоровительную. До того еще, как я Мухтару о море загадывал, была у бабушки эта путевка…

– Тебе когда, бабушка, дали путевку эту?

– Не помню я, Федя…

– Ну, после Мухтара или до?

– До, как болел ты в последний раз, еще в шестнадцатых числах…

Видите?!

И молчим теперь мы с Мухтаром, как воды в рот набрали. Потому что он считает, что исполнил мое желание, а если мыслить по совести, это чистой воды надувательство с его стороны…

И старика со старухой у Пушкина золотая рыба тоже надула.

– Что, Мухтарушка, рыбка бедная, кушать хочешь? Не кормит тебя твой хозяин?

– Это я справедливости ради, бабушка, голодовку ему объявил…

– Плохи, Федя, наши дела…

– И не говори, бабушка…

– Как за свет только будем в этот месяц платить…

– А мы что с тобой, за свет платим?!

– Платим, Федя, а как же не платим?

Ну, построили коммунизм…

– Может, мы еще и за воду платим с тобой, а, бабушка?

– А как же, Федя, не платить? Платим.

– Аза воздух сколько мы платим, бабушка?

– Только воздух, Федя, один у нас и бесплатный. Дыши – не хочу…

– Воздухом, бабушка, компот надышишь…

– Может, Федя, думаю, нам с тобой брошку эту на комиссию сдать?

– Золотая брошка эта у тебя, бабушка?

– Золотая.

– И много за такую брошку дадут?

– Бог их знает, Федь, они считают по весу, но до дачи, думаю, хватит.

– Бабушка?

– Да что, Федя?

– А Мухтар наш, как ты думаешь, сколько весит?

Из тетради Фединой: о вариантах

– Как ты думаешь, бабушка, есть у меня вариант погулять сегодня пойти?

– Думаю, что есть, Федя.

– А прямо сейчас, как ты думаешь, бабушка, есть вариант у меня такой?

– Думаю, Федя, к школе сиди готовься. Таблицу учи.

– Этот вариант, сама знаешь, до ужина затянуться может.

– А ты не затягивай.

– Я и не затягиваю… Я, наоборот, бабушка, выпутаться хочу…

– Бабушка! Ты как думаешь, семью шесть сколько будет?

– Не знаю, Федя, думай своей головой.

– Ну хотя бы примерно, бабушка?

– Что значит примерно, Федя?

– Ну хотя бы так, знаешь? Приблизительно…

– Приблизительно?!

– Ну откуда докуда?

– А у тебя, Федя, что, варианты есть?

– А как же, бабушка, в экспериментальной науке без вариантов?!

– Математика, Федя, наука точная.

– Вот и хочу проверить я, бабушка, насколько точная она, уточнить…

– Ну и какие же, Федя, варианты твои?

– Самые что ни на есть разнообразные… А у тебя, кстати, бабушка, хоть какие-то варианты в этом направлении есть?

– В этом направлении, Федя, шесть раз на листике семь к семи прибавь или семь раз шесть к шести, вот и все варианты.

– На тогда тебе листик, бабушка, садись, не отвлекайся, не торопись, считай внимательно, какой из вариантов твоих ближе к истине…

Кстати, бабушка! Насчет истины…

– Тебе что дороже, истина или спокойствие?

– Истина.

– А мне, например, гораздо дороже спокойствие твое, бабушка.

– Что, Федя, натворил ты опять?

– Ничего такого особенного не натворил я, бабушка…

– Не тяни, Христа ради…

– Я хотел, пока тебя еще не было, показать Мухтару Москварику…

– Господи помилуй! Где, Федя, он?!

– А бог его знает, бабушка… улизнул…

– Куда улизнул он, Федя?

– Говорю же, в Москварику…

Ты сама говорила же, из уборной все в Москварику попадает…

* * *

– Занята ты сейчас, да, бабушка?

– Занята.

– Богу молишься?

– Молюсь, Федь.

– И о чем ты молишься, бабушка?

– Чтобы дал на тебя терпения, тебе бы прибавил, Федь, ума-разума…

– У меня тоже, бабушка, крайние к тебе сейчас обстоятельства. Мне один вопрос задать тебе нужно…

– После, Феденька, спросишь.

– Через сколько после мне спросить тебя, бабушка?

– Через полчасика.

– Через полчасика может выйти у нас с тобой, как когда ты в прошлый раз утюг забыла на кофточке и молиться ушла, вон и дымом – чувствуешь? – с кухни уже, как тогда, потянуло…

– Неужели кастрюлю не выключила опять я, господи?!

– Не в кастрюле в этот раз дело, бабушка, не волнуйся! Дело хуже гораздо…

– Федя, что?!

– Видишь ли… я Царь-Зайца тут решил постирать, пока ты занята.

И вот в чем вопрос мой, бабушка: сколько, думаешь ты, своим горьким с пирогами опытом мне его еще в духовке держать, чтобы не был внутри он сырой, но и сверху совсем не обуглился?

Из тетради Фединой: про никогда

Бабушка…