Небесный шкипер

Взрывов на шедшем концевым «Эмдене» никто в конвое не увидел. А вот пожар, охвативший остатки гондолы, заметили на головном «Бреслау», под напором ветра вынужденном сменить курс и высоту. Да и то с ходу определить, что за зарево разгорелось где-то позади конвоя, пираты-наемники не смогли. Иначе бы не стали засыпать агонизирующий «Эмден» телеграммами с запросами и приказами разобраться с происходящим в их зоне ответственности. И лишь когда рейдер пошел вниз и нырнул в Норвежское море, на «Бреслау» поняли, что именно пылало в арьергарде каравана. Но причину гибели «коллеги» на головном рейдере так и не определили. По крайней мере, никаких действий в связи с возможной атакой они предпринимать не стали, лишь устроили перекличку по конвою и, убедившись, что других потерь нет, отдали команду увеличить ход до максимума и во что бы то ни стало держаться генерального курса на вест-зюйд-вест. К Исландии решили прорываться, значит. Что ж, скатертью дорога… и до новых встреч, господа хорошие. А мы пойдем на зюйд-вест-тень-зюйд… или, если пользоваться поморской терминологией, весьма, кстати, распространенной к северу от Новгородских земель: на стрик шалоника к лету.

«Мурена» неслась прочь от шторма, стелясь над самыми бурунами, что называется, на всех парах, делая совершенно нереальные сто сорок узлов… сорок из которых были на совести подгоняющего нас ветра. Правда, он же сносил нас к востоку, но пока это не критично, а вскоре мы и вовсе выйдем из шторма, тогда и курс скорректируем.

Зону урагана мы покинули лишь к утру, но тут же попали в противный поток ветра, и скорость наша упала до вполне привычных восьмидесяти узлов. Пробовал я поднять «Мурену» на высокие «китовые» горизонты, но, к моему сожалению, здесь наблюдалась та же картина, только ветер был еще мощнее, как и полагается «верховому тягуну». Зато, если верить вычислениям Алены, до Фарерских островов нам осталось идти немногим более пятисот миль, а это значит, что мы даже опережаем график… впрочем, насколько верны те вычисления, мы сможем узнать через пару-тройку часов, когда система позиционирования навигацкого стола наконец привяжется к маякам. Или не привяжется, но тогда Алене гарантирована жирная двойка за штурманскую работу. А пока… пока можно немного расслабиться и отдохнуть, благо под маскировкой нас ни один патруль не засечет, если сами не подставимся. Я ради такой возможности даже яхту в дрейф[6] положу… Вот как к маякам привяжемся, определимся на месте, так и устрою тотальный отбой.

— Рик, а ты уверен, что мы правильно поступили? — Этот вопрос Алена задала мне спустя добрых восемь часов, когда мы, выспавшиеся и отдохнувшие, напоили отрубающихся после слишком долгой вахты Алексея и Федора чаем и, отправив их на боковую, остались в кают-компании наедине.

— Уверен, — резко кивнул я, но, заметив тень сомнения в глазах невесты, решил развернуть свой ответ: — Понимаешь, солнышко, когда каперы нападают на жирных «купцов» — это их выбор. Конкретного капера, знающего, что «купцы» безоружными не ходят и на каждый выстрел могут ответить, и конкретного купца, знающего, чем он рискует, поднимая в небо свой каботажник. Это жестоко, но по-своему честно. Когда же пират нападает на беззащитный город и бомбит его, наплевав на женщин, детей и стариков, что попадают под его обстрел, — это за гранью добра и зла. Таких уродов надо карать, а лучше уничтожать сразу. Без жалости и сантиментов. Дабы другим неповадно было.

— Но ведь не они же затеяли эту… низость. Да и у рядовых матросов особо нет выбора, какой заказ исполнять, а какой — нет. Что капитан приказал, то и будут делать. Разве не так? — пробормотала Алена.

— Они согласились эту низость совершить. Совершить за деньги, а значит, виновны не меньше, чем те, кто им заплатил, — покачал головой я. — Что же до рядовых матросов… а они что, не знали, куда и зачем направляются? Если были не согласны, могли отказаться выполнять преступный приказ, взбунтоваться, сбежать на ближайшей стоянке, в конце концов. Остались же и встали к орудиям, стреляли в беззащитных людей. Значит — виновны.

— А если там были люди, нанявшиеся на службу уже после… того налета? — решила все же дожать тему Алена, хотя я по глазам видел, что в оправданности моих действий она больше не сомневается. Но… дотошность и упрямство — это, похоже, у младших Трефиловых общая черта.

— О бомбежке Меллинга гудели порты от Роттердама и Антверпена до Борнхольма и Архангельска, и, если среди матросни нашлись люди, пожелавшие поступить на службу к этим мясникам… это кое-что говорит об их предпочтениях, тебе не кажется?

— Кажется, — вздохнув, кивнула Алена. Поднявшись с дивана, она обошла стол и, наклонившись, легонько поцеловала меня в щеку. — Пора за работу, шкипер. Ужин сам себя не приготовит, да и тебе нужно пройтись по яхте, осмотреть ее хорошенько после шторма-то.

— Слушаюсь, госпожа стажер! — улыбнулся я в ответ, поднимаясь с такого удобного и уютного кресла.

— К месту высадки пойдем ночью? — спросила она.