Небо в алмазах

— С одной стороны, слава богу, — согласился Шумов. — А с другой стороны — многие лета дьяволу. Потому что про чемодан с деньгами и про чемодан с алмазами Тыква не забыл. Он по-прежнему хочет их получить назад. Тамару с крючка сняли за красивые глазки, ей повезло. Твои глаза, — Шумов внимательно посмотрел мне в лицо, — нет, они произведением искусства не являются. Тыква переложил на тебя всю ответственность за мухинскую аферу.

— Но я же... — у меня перехватило дыхание. — Я же тут никаким боком! Это Тамара меня с ним познакомила! Это у нее был интерес в Мухине, потому что он у нее квартиру хотел купить! А я?! А мне?! У меня-то никакого интереса в этом не было! Пятьсот баксов мне Мухин обещал! Всего-навсего!

— А в чемодане было двести пятьдесят тысяч, — зевнув, сообщил Шумов. — Что называется, ощутите разницу.

Таксист бросил на меня через плечо сочувственный взгляд. А я сидел и пытался осознать тот факт, что угроза быть пущенным на фарш плавно перешла с Тамары, черт бы ее побрал с ее глазами, умом и прочими достоинствами, на меня.

— Тыква умно сделал, — продолжал вещать Шумов. — У Гиви теперь нет никаких оснований лезть в тыквинские дела. А у тебя, Саня, есть три дня, чтобы вернуть тыквинские бабки.

Таксист то ли зарыдал, то ли злорадно захихикал. Я с ненавистью посмотрел на него.

— Я нашел им Мухина, — сказал я. — Пусть мертвого, но других в тот вечер не продавали. Все, больше я ничего сделать не смогу. Пусть хоть четвертуют меня, пусть распинают...

— Я передам Тыкве твои пожелания, — сочувственно кивнул Шумов. — Кстати о теле Мухина. Если помнишь, банда Треугольного упорно ищет это самое тело. Зачем?

— Понятия не имею, — буркнул я. Напоминание о том, что, кроме бандитов Тыквы, существуют еще и бандиты Треугольного, не добавило мне радости.

— Если они его ищут, значит, в нем есть какая-то ценность, — пояснил Шумов. С логикой у этого мужика все было в порядке, но только где тут практическая выгода для меня, несчастного? — И у меня была такая мысль, — сказал Шумов. — Узнать, куда Тыква девал мухинское тело, и предложить это тело Треугольному. За двести пятьдесят тысяч долларов. Только не надо смотреть на меня, как на психа!

— А как еще на тебя смотреть?

— Проблема не в сумме, мы бы сторговались по ходу дела. Проблема в том, что мухинского тела у Тыквы нет.

— Еще бы, — сказал я, слегка удивившись шумовской наивности. — На хрена ему труп? Да еще без красивых глазок? Он его уже давно где-нибудь закопал. Или просто сбросил в реку.

— Он утверждает, что вообще без понятия насчет трупа. Он помнит, что ты привез труп на «Форде», а потом вроде как вывалил его на асфальт. Но что куда делось потом — и Тыква, и его люди признавать отказываются...

— Сделка с Треугольным накрылась, — прокомментировал я.

— Выходит, что так. А Треугольный меня беспокоит побольше, чем Тыква. С Тыквой все понятно — ему нужны его бабки. Или алмазы. И еще Тамара. А вот что нужно этой треугольной твари? С чего она взбесилась и кидается на совершенно незнакомых людей вроде меня? На кой черт ей взрывать «Линкольн» Орловой? А все ведь с тебя началось, — Шумов ткнул в меня пальцем. — Ты столкнулся с ним в гостинице, когда искал Мухина. Что ты там такого сделал, что начался весь этот беспредел? Может, ты ему на ногу наступил? Может, ты его толкнул? Или косо посмотрел?

— Я в него кинул бумажкой, — признался я.

— Да тебя убить за это мало! — рассвирепел Шумов. — Ты думай, что ты делаешь! Ты видишь, сколько неприятностей из-за тебя! В бумажке что, булыжник был завернут?

— Не было там булыжника. Это просто записка была. Я ее в мухинском номере нашел. Она явно не мне предназначалась, так что я ее скомкал и кинул в Треугольного.

— Записка? Мухину? — Шумов стал как-то странно дышать. Я даже испугался — как бы не сердечный приступ.

— Совсем непонятная записка, — сказал я. — Чего-то там про какую-то Барыню. Типа, передавайте привет. Или нет — типа, пошла она к черту... Ой!

Шумов схватил меня обеими руками за горло и стал трясти, приговаривая:

— Тебя, дурака, учили в школе рассказывать ПОДРОБНО?! Тебя учили?! Или нет?! Или мне тебя научить?!

На заднем сиденье было тесновато, я не мог развернуться и нанести свой излюбленный удар в грызло. Так что я прослушал всю его краткую лекцию о важности подробного пересказа, а потом машина остановилась, и таксист объявил:

— Все, ребята, приехали, хватит там обниматься...

— Куда приехали? — прохрипел я.

— На Пушкинскую, — сказал Шумов, вытирая ладони об мою куртку. — Преступника всегда тянет на место преступления. Даже такого мелкого преступника, как ты.

4

За тонкой серой пеленой дождя Пушкинская улица выглядела еще более уныло и неприглядно, чем памятной ночью. Таксист остановил машину, чуть не доезжая пустыря, и объявил:

— Вот ваша Пушкинская. А ночью я бы сюда не рискнул сунуться. То еще местечко. Раз в месяц на этом пустыре обязательно мертвяка находят...

— А это что? — всмотрелся Шумов в очертания ржавого «Запорожца». — Остатки того таксиста, который все же решился съездить сюда ночью?