Небосвод несвободы

Ты видел то, что возводил тщеславный Тит,владенья Габсбургов, Рейкьявик и Лахор;внушал себе, что в небеса вот-вот взлетиткак будто лебедь, белопенный Сакре-Кёр.Ты видел, как верблюдов поит бедуини как на Кубе культивируют табак,бродил в тиши меж древнегреческих руин,где статуй Зевса — как нерезаных собак.А небо зрело, становилось голубей,

был день парадно и возвышенно нелеп,и на Сан-Марко продотряды голубейу интуристов изымали лишний хлеб.Ты в Сан-Хуане католический форпостшагами мерял, сувениры теребя;и выгибался томной кошкой Карлов Мостнад шумной Влтавой, выходящей из себя.Ты видел Брюгге и скульптуры Тюильри,поместье в Лиме, где когда-то жил Гоген…Но —

Минск,Каховская,дом номер сорок три —фантомной болью бередит протоки вен.Так получается: сменив с пяток планет,приблизив истины к слабеющим глазам,ты ищешь родину, которой больше нет,и для которой ты давно потерян сам.

Antique

О, как античны времена, где устье Летыпочти сроднилось с пустотою Торричелли!..Нам говорили про крылатые ракетыи пели песни про крылатые качели,когда внушали нам, что каждому — по вере,и называли льдом мятущееся пламя,когда трехмерные границы двух империйсоприкасались автоматными стволами,когда мы верили незыблемым культурам,и в крымской полночи, гудя, висели мошки,

а злая очередь за финским гарнитуромрвала подмётки за отметку на ладошке,когда Нью-Йорк казался дальше Ганимеда,и были страшно молодыми мама с папой,когда на кухне полуслышная беседанам души гладила, как кот мохнатой лапой,дым сигаретный выплывал ладьёй в оконцеиз коммунального одышливого плена…И как пижонисто сияло в небе солнцев своём блистающем костюме из кримплена!

Крокус