Нечестивицы

Сестра-Настоятельница объявила, что мы, нечестивицы, должны принести жертву, дабы сохранить чистоту нашего пространства, чтобы не нарушилось зыбкое равновесие, а загрязнение не повлияло на Обитель Священного Братства и Бог предотвратил кислотный дождь. «Без веры нет заступничества», – повторила она, несколько раз звоня в колокольчик. Полные Ауры увидели знаки в небе. Ясновидицы услышали знамение в жужжании насекомых, в малейшем движении облаков, в росте растений. Младшие Святые возвестили их небесным пением, а Просветлённые, посланницы света, вынесли определение, что это – кислотный дождь.

Это – испытание, вскричала Сестра-Настоятельница. Ещё одно испытание, из которого мы выйдем победительницами. На этот раз мне было трудно в это поверить, поскольку колокольчик не переставал звонить, словно его движение порождало какое-то заклинание, способное отвести угрозу кислотного дождя.

Лурдес остановилась. Мы взглянули на неё, догадываясь, что она наверняка предложит наилучшую идею, самую подходящую жертву за всё время. Но когда она уже собиралась открыть рот, Лусия произнесла своим жёлтым голосом, своими волчьими словами: «Я готова пройти по горящим углям».

Колокольчик мигом умолк.

А Лусия улыбнулась.

Мы молча, недоверчиво уставились на неё. А она будто ничего не замечала или заметила, но ей было всё равно. И она не заметила плотно сжатых губ Лурдес, её дрожащих рук, нервно мнущих всегда безупречную тунику. А также оцепенения Сестры-Настоятельницы, которая стала походить на повреждённое каменное изваяние. Никто и никогда не приносил себя в жертву подобного масштаба. Когда Сестра-Настоятельница требует от нас невозможных жертв, мы назначаем какую-нибудь из прислужниц, которой предстоит понести какое-то наказание. А вот служанки недостойны принесения себя в жертву. Нам это кажется несправедливым, но мы же понимаем, что чрезмерная испорченность их крови не подходит для ритуала. Никто из нас не пошевелился, и тогда Лусия подошла к тому месту, где была Сестра-Настоятельница, и опустилась на колени. Она была красива, причём красота её непривычная, тревожащая. В тот момент я не поняла, почему подумала именно так. Просто мне стало не по себе, когда я смотрела на неё, как будто моё тело вдруг перестало мне принадлежать. И осознала это только позже. Она – творец целой вселенной, собственной внутренней вселенной, где единственной обитательницей была она сама.

Сестра-Настоятельница выглядела озадаченной, ищущей какой-нибудь ответ. Поколебавшись, она положила руку ей на голову, а руки у неё были такими нежными и сильными. Затем изрекла: «Сегодня вечером». Позвонила в колокольчик и велела служанкам приготовить всё необходимое для жертвоприношения.

Лусия выглядела безмятежной и очень спокойной, она не улыбалась и не казалась тщеславной, словно действительно верила, что её жертва что-то изменит.

Служанки прокладывали возле стены дорожку из тлеющих углей. Мы ждали в своих кельях, пока не зазвонили колокола. Густой воздух проникал сквозь щель в стене моей кельи. Мы надели вуали и пересекли сад. В Башне находился Он, или, по крайней мере, мы так думали. Чёрные облака по-прежнему не двигались, словно небо превратилось в огромное полотно, на котором изображён катаклизм. Стоял густой туман, было трудно дышать. Казалось, можно потрогать влагу в воздухе. Вуали прилипали к нашей коже, мантии душили нас, но я чувствовала, как внутренний холод пробирает меня до костей.

Мы услышали гром и вздрогнули, хотя порыва ветра не последовало.

Лусия появилась под охраной трёх нечестивиц. На ней была белая туника, волосы распущены и украшены сухими листьями оранжевого и красного цветов. Я увидела её такой, какой она была, когда я впервые заметила её в лесу, в чаще деревьев; она была великолепная, грациозная, как олениха, и в то же время беспомощная, пробуждающая желание защитить её от внешнего мира, от неё самой. Однако теперь она будто отсутствовала, хотя и не полностью, и шла как в трансе. Я попыталась навестить её в келье перед жертвоприношением, мне хотелось её успокоить и заверить, что я буду залечивать её раны, кормить, заботиться о ней. Но я этого не сделала, потому что услышала топот ботинок Сестры-Настоятельницы в коридоре: она явилась с проверкой.

Когда Лусия проходила мимо меня, я уловила её аромат, настоящий рай на грани воспламенения, и я взволнованно посмотрела на неё, хотя мне казалось: то, что должно с ней случиться, тот поступок, который она добровольно совершит, – это какой-то далёкий и чужой сон.