Нечестивый Консульт

И это явление перемещалось…

* * *

– Сам Эмилидис, Ненавистный Кузнец, был той ещё сучкой, и мы отведали его плоти!

Драконья блевота порождала настоящее пекло, ибо дерево ярусов вспыхивало лишь немногим хуже, нежели трут. Заключённой во чреве Ковчега ветхой конструкции из навесов, столбов и платформ никогда не касалась влага, за исключением разве что сырой плесени да мочи. Но хотя пламя и мчалось с невероятной стремительностью, экзальт-магос без каких-либо сложностей убегала от него, шлёпая босыми ступнями по грязи, гниющей внутри галерей.

– Его нежно похрустывающего мясца!

 – проревел величественный Зверь. – Его хрупких косточек! Слышишь, мы пожрали создателя твоего мечишки!

Её частящие ноги превращали валяющиеся на полу отбросы в брызги – в непроглядный туман, который непременно сделался бы серьёзным препятствием для другого человека. Она же проскользала сквозь него, словно бесплотное видение – как нечто совершенно неприкосновенное и неуловимое.

– Дааа…

Никогда ещё цель не была для неё столь очевидной.

– Нам…

– Сучки…

– По вкусу…

Невзирая на все свои дары, ей всегда приходилось гнать от себя суматоху и хаос, всегда приходилось бороться, дабы ступать в ногу с неистовым бурлением Мира. Всегда и всюду она была окружена вещами непостоянными и строптивыми, на краткое время хватавшими её, всякий раз стремясь заключить в клетку «здесь и сейчас», но всякий раз что-то ещё отбрасывало её назад – к себе самой.

– Так Скутула домогался Скутулы! – крикнула она со смехом столь звонким, что он был отлично слышен даже сквозь весь этот скрипучий рёв.

Ничто не могло коснуться её просто потому, что она была всем

.

Белесой раной Оскала. Осыпавшейся грудой земли. Громадным Атриумом, своими бесчисленными ярусами возносящимся от основания укоса до неизмеримых высот. Гвардейцами, тут и там теснящимися вдоль кромки самой нижней из галерей, что-то бормочущими, жестикулирующими и жадно всматривающимися в темноту в ожидании малейшего поданного ею знака…

И конечно, драконом.

– Дерзкая шлюха! Посмотрим, как ты запоёшь, когда Я выдерну тебе ноги из зада.

– Не понравятся тебе мои песни, земляная змея!

Оставив позади этот крик, Серва бросилась вверх по укосу – в объятия свистящего пламени. Она заметила, как последовавшие за нею уршранки, завывая и скуля, загорелись прямо на бегу. Крепко сжимая в руке Исирамулис, она углубилась в охватившее её сияние и помчалась вверх по обугленным доскам.

– Ведьма? – со свойственной всем ящерам недоверчивостью прохрипел Скутула. – Изо всех могучих воинов, явившихся на эту войну, человеческие народы, стремясь испытать нашу мощь, посылают к нам тощую ведьму?

Пламя опало с неё, словно влажные розовые лепестки. Сажа покрыла кожу, но дым оставался беззубым, неспособным впиться в её глаза или дыхание независимо от того, насколько густым и вязким был этот едкий вихрь. На мгновение она появилась там же, где и исчезла, стоя на краю Великого Атриума в сотне шагов от того места, где враги ожидали её появления. Её кожу и ожоги сплошь покрывала копоть.

Пламя объяло громадную ухмылку галереи, являя отражённые образы Сервы в каждой золотой поверхности и заполняя пустую громаду Атриума всполохами дробящегося света. Чудовищное тело Скутулы Чёрного, свернувшееся возле проёма Оскала, поблёскивало и лоснилось в свете раскочегаренной им же самим адской топки.

– Посылайте к нам ваших героев! – проревел чёрный монстр. – Посылайте к нам ваших храбрецов, дабы они могли сделаться мучениками, сгорев в огнище, как и полагается Истинному Святому!