Нечисть, нежить, нелюдь

— То, — я подняла голову, — мы вас не держим. Хотите идти — идите, не хотите, чтобы вас спасали, — не будем.

Женщина посмотрела на рыжую кобылу вирийца.

— И красть лошадь тоже не советую. Эол не одобрит, а события складываются таким образом, что вам его заступничество может понадобиться в самое ближайшее время. Узелок в руки, — посмотрела на кулек с пожитками у ног женщины, — и в путь.

Я сняла флягу с пояса, потрясла, открутила крышку, поднесла горлышко к потрескавшимся губам парня. Рион отвернулся. Тонкая струйка воды потекла по грязной шее. Плохо.

— Зачем вы вообще его, — я кивнула на лес, куда, по словам Михея, ушел Вит, — послушались? Заявись ко мне ночью грязный мужик в драной одежде — отхватил бы веником, а вы даже узелок успели собрать. — Я снова попыталась напоить Риона, и снова безуспешно.

Женщина сжала губы и судорожно обхватила худосочного мальчишку за плечи, словно черпала в нем силу и уверенность. Рион перевел взгляд на темный деревянный борт телеги. Убрать флягу не дала чужая рука. Тонкие пальцы обхватили мои. Я повернула голову, уже зная, кого увижу. Рядом с возком стояла белобрысая пада… девушка. Мелкая, не выше и не старше меня, светлые волосы заплетены в косы, голубые глаза смотрели доверчиво, почти по-детски. Ее рука накрыла мою, вторая ладонь легла на щеку Риона. Чаровник вздрогнул, но не отстранился. Девушка кивнула, и я отступила, оставив ей флягу.

— Я не знала… — залепетала Оле, — не думала…

— Это заметно. Наверное, пора начать. Думать, я имею в виду.

Михей едва заметно улыбнулся и подмигнул Кули.

— Я просто, — молодая женщина устало опустилась на землю, — я просто собиралась уйти. Сама! — выкрикнула она.

Я выпрямилась, борясь с желанием повернуться и вглядеться в лесную чащу. Шаги, пока едва слышные, но с каждой секундой приближающиеся… Так и хотелось вздыбить шерсть и, выпустив когти, повернуться к новой опасности. И тут же спрятать когти обратно. Я вдруг отчетливо поняла, кого увижу через минуту… Увижу того, кто не хотел видеть меня.

— Дядька хотел отдать сестру за пастуха Шошку, — выкрикнул Кули и пояснил для непонятливых: — А тот — дурак и косой, к тому же его корова копытом приласкала, ну он и окривел.

— Я должна была уйти, не Шошка, так другой, еще хуже. Мне уже не шестнадцать и даже не двадцать, отец, пока был жив, всегда говорил… — не закончив, она махнула рукой. — А потом отец умер, и дядька, сказал: «Иди замуж за Шошку». Сказал, что ему докука на шее не нужна. Я решила уйти ночью. Узелок собрала.

— Хорошо, что я проснулся, — самодовольно вставил паренек.

— Я бы тебя все равно там не оставила. — Женщина отвернулась, но ее выдали глаза.

Сейчас она могла говорить все что угодно. Но на деле, если бы мальчик не проснулся, исчез бы вместе с Волотками, с Казумом, дядькой и Шошкой-косым.

— Не оставила бы! — выкрикнула она, словно это все объясняло.

Отчасти так и было. Надумай я сбежать от бабки и встреть у порога незнакомца, настаивающего, чтобы я взяла его лошадь и скрылась с глаз долой, тоже не стала бы отказываться. Наверное… А может, убежала бы, как от огня. Добрые незнакомцы обычно оказываются злыми.

— Ты в любой момент можешь вернуться. — Низкий голос бархатом прошелся по коже, из леса вышел Вит и бросил рядом с едва тлеющим костром охапку дров. — Дасу в Волотках уже точно нет. Мало того, на ближайшую пару лет это место очищено от нечисти. Так что вас никто не будет беспокоить, разве что нежить по ночам. — Он задумался. — Зато будешь сама себе хозяйка.

— Дасу здесь? — спросила у Вита, а Оле зажала себе рот рукой. — Я имею в виду, он прорвался сюда, — я указала на землю у нас под ногами, — в наш мир?

— Да. — Вит не смотрел на меня. Ночное бесшабашное веселье чернокнижника сменилось усталостью.

— Но если вы знали… знали, что все умрут, что да… да… дасу, — наконец проговорила женщина, — всех у-уб…

— Убьет? — переспросил вириец, отряхивая руки. — Предполагал.

— Тогда почему не спасли остальных?

— Я не всесилен. Не успел. Постучал в первый дом, вытащил вас. Вторую девку нашел за околицей. Эй, ты, — позвал он белобрысую пад… девушку.

Та встряхнула флягой и встала рядом с чернокнижником, их рукава почти соприкасались, ее светлый и его — грязный и обтрепанный. Кошачий хвост стегнул по земле, и впервые мне было безразлично, видит его кто-то или нет.

— Я Мира, дочь валяльщика, — представилась девушка мелодичным голосом. — Я шерсть перед сном проверяла, высохла ли. Помню, как услышала что-то — вой или крик. Открыла дверь, вышла на крыльцо… — Она улыбнулась Виту.

Из пальцев выскочили когти, уши прижались к голове, утробный рык едва не сорвался с губ…

— А потом темнота, — закончила Мира.

— Пока одной объяснял, четверть часа потерял. Эту, — он указал на девушку, — просто подобрал, когда назад бежал. — Чернокнижник стащил с плеч грязный плащ и протянул дочке валяльщика.

— Спасибо вам, — с чувством поблагодарила та, заворачиваясь в теплую ткань.