Нечисть, нежить, нелюдь

– То, – я подняла голову, – мы вас не держим. Хотите идти – идите, не хотите, чтобы вас спасали, – не будем.

Женщина посмотрела на рыжую кобылу вирийца.

– И красть лошадь тоже не советую. Эол не одобрит, а события складываются таким образом, что вам его заступничество может понадобиться в самое ближайшее время. Узелок в руки, – посмотрела на кулек с пожитками у ног женщины, – и в путь.

Я сняла флягу с пояса, потрясла, открутила крышку, поднесла горлышко к потрескавшимся губам парня. Рион отвернулся. Тонкая струйка воды потекла по грязной шее. Плохо.

– Зачем вы вообще его, – я кивнула на лес, куда, по словам Михея, ушел Вит, – послушались? Заявись ко мне ночью грязный мужик в драной одежде – отхватил бы веником, а вы даже узелок успели собрать. – Я снова попыталась напоить Риона, и снова безуспешно.

Женщина сжала губы и судорожно обхватила худосочного мальчишку за плечи, словно черпала в нем силу и уверенность. Рион перевел взгляд на темный деревянный борт телеги. Убрать флягу не дала чужая рука. Тонкие пальцы обхватили мои. Я повернула голову, уже зная, кого увижу. Рядом с возком стояла белобрысая пада… девушка. Мелкая, не выше и не старше меня, светлые волосы заплетены в косы, голубые глаза смотрели доверчиво, почти по-детски. Ее рука накрыла мою, вторая ладонь легла на щеку Риона. Чаровник вздрогнул, но не отстранился. Девушка кивнула, и я отступила, оставив ей флягу.

– Я не знала… – залепетала Оле, – не думала…

– Это заметно. Наверное, пора начать. Думать, я имею в виду.

Михей едва заметно улыбнулся и подмигнул Кули.

– Я просто, – молодая женщина устало опустилась на землю, – я просто собиралась уйти. Сама! – выкрикнула она.

Я выпрямилась, борясь с желанием повернуться и вглядеться в лесную чащу. Шаги, пока едва слышные, но с каждой секундой приближающиеся… Так и хотелось вздыбить шерсть и, выпустив когти, повернуться к новой опасности. И тут же спрятать когти обратно. Я вдруг отчетливо поняла, кого увижу через минуту… Увижу того, кто не хотел видеть меня.

– Дядька хотел отдать сестру за пастуха Шошку, – выкрикнул Кули и пояснил для непонятливых: – А тот – дурак и косой, к тому же его корова копытом приласкала, ну он и окривел.

– Я должна была уйти, не Шошка, так другой, еще хуже. Мне уже не шестнадцать и даже не двадцать, отец, пока был жив, всегда говорил… – не закончив, она махнула рукой. – А потом отец умер, и дядька, сказал: «Иди замуж за Шошку». Сказал, что ему докука на шее не нужна. Я решила уйти ночью. Узелок собрала.

– Хорошо, что я проснулся, – самодовольно вставил паренек.

– Я бы тебя все равно там не оставила. – Женщина отвернулась, но ее выдали глаза.

Сейчас она могла говорить все что угодно. Но на деле, если бы мальчик не проснулся, исчез бы вместе с Волотками, с Казумом, дядькой и Шошкой-косым.

– Не оставила бы! – выкрикнула она, словно это все объясняло.

Отчасти так и было. Надумай я сбежать от бабки и встреть у порога незнакомца, настаивающего, чтобы я взяла его лошадь и скрылась с глаз долой, тоже не стала бы отказываться. Наверное… А может, убежала бы, как от огня. Добрые незнакомцы обычно оказываются злыми.

– Ты в любой момент можешь вернуться. – Низкий голос бархатом прошелся по коже, из леса вышел Вит и бросил рядом с едва тлеющим костром охапку дров. – Дасу в Волотках уже точно нет. Мало того, на ближайшую пару лет это место очищено от нечисти. Так что вас никто не будет беспокоить, разве что нежить по ночам. – Он задумался. – Зато будешь сама себе хозяйка.

– Дасу здесь? – спросила у Вита, а Оле зажала себе рот рукой. – Я имею в виду, он прорвался сюда, – я указала на землю у нас под ногами, – в наш мир?

– Да. – Вит не смотрел на меня. Ночное бесшабашное веселье чернокнижника сменилось усталостью.

– Но если вы знали… знали, что все умрут, что да… да… дасу, – наконец проговорила женщина, – всех у-уб…

– Убьет? – переспросил вириец, отряхивая руки. – Предполагал.

– Тогда почему не спасли остальных?

– Я не всесилен. Не успел. Постучал в первый дом, вытащил вас. Вторую девку нашел за околицей. Эй, ты, – позвал он белобрысую пад… девушку.

Та встряхнула флягой и встала рядом с чернокнижником, их рукава почти соприкасались, ее светлый и его – грязный и обтрепанный. Кошачий хвост стегнул по земле, и впервые мне было безразлично, видит его кто-то или нет.

– Я Мира, дочь валяльщика, – представилась девушка мелодичным голосом. – Я шерсть перед сном проверяла, высохла ли. Помню, как услышала что-то – вой или крик. Открыла дверь, вышла на крыльцо… – Она улыбнулась Виту.

Из пальцев выскочили когти, уши прижались к голове, утробный рык едва не сорвался с губ…

– А потом темнота, – закончила Мира.

– Пока одной объяснял, четверть часа потерял. Эту, – он указал на девушку, – просто подобрал, когда назад бежал. – Чернокнижник стащил с плеч грязный плащ и протянул дочке валяльщика.

– Спасибо вам, – с чувством поблагодарила та, заворачиваясь в теплую ткань.