Нечитаемые. Навязанное противостояние

Ей вспомнилось, как она в первый раз почувствовала «закрытого». Девушка просто увидела, где находился незнакомый ей человек. Сосредоточившись, она смогла с точностью, которой позавидуют системы навигации, определить его местоположение. Девушка рассказала отцу о странном событии. Тогда он был счастлив. Она еще никогда не видела его таким. Он сказал, что гордится ей. Впервые за все годы он это сказал.

Адис объяснил, что «закрытых» необходимо держать под контролем, дабы избежать нежелательных вмешательств. И она поверила ему. Она рассказывала про всех, кого могла найти. За ними организовывалась слежка. А потом он начал их убивать. Вернее его псы убивали. Подстраивали несчастные случаи. А девушка ничего не могла поделать. Разговаривать с Адисом было бесполезно, он каждый раз обещал постараться. И она вновь и вновь указывала ему на «закрытых».

Но так не может больше продолжаться. Она обязательно найдет выход из сложившейся ситуации. И внутренний голос подбадривал её, обещая помочь.

Наше время, день второй,

Еврообъединение,

Взгляд со стороны.

Леонардо прогуливался по побережью океана, который омывал материк с севера. Его белоснежный костюм и седые волосы прекрасно гармонировали с окружающим прохладным настроением природы. Мужчина любил загадочную холодную красоту этого края. Дующий со стороны океана ветер доносил до Леонардо солоноватый морозный запах. Ещё час назад он сидел в душном салоне самолёта и глотал спертый мёртвый воздух, а теперь он имел возможность наслаждаться свежестью, пробуя на вкус и разбирая на нотки северный воздух. Аромат хвои и вкус морошки, примешиваясь в общий букет, незаметно дурманили голову.

Легкий шум волн. Невесомый утренний туман. Да, это было поистине чудесное место! Первозданная красота внушала умиротворение и расслабляла. Леонардо любил здесь отдыхать, пропитываясь атмосферой покоя.

Мерзкий запах гнили и разложения ворвался как ураган, нарушив прекрасную композицию безмятежности. Слуга Смерти пришёл в это место. Леонардо остановился и недовольно поморщился. Кощунство.

— Здравствуй, Отэктей, — сказал Леонардо и продолжил прогулку. — Я надеялся, что ты появишься где-нибудь подальше, а сюда придёшь пешком. Легкое амбре, сопровождающее твоё перемещение, несколько специфично.

— И тебе чистого разума, Оберегающий красоту, — черноволосый мужчина двинулся вслед за стариком. Принюхавшись, он добавил, — Ничего подобного не заметил.

— Как я мог забыть, мой друг, что твои чувства атрофированы. Прости меня за эту оплошность, — Леонардо остановился и устремил свой взгляд к горизонту. — Как жаль, что ты никогда не сможешь насладиться великолепием местной природы. Не почувствуешь её запах, не попробуешь её вкус, не разглядишь лёгкую картину, нарисованную предрассветной дымкой, и не услышишь тихую музыку северных широт, насвистываемую ветром. Ты никогда не сможешь влюбиться в неё.

— Мы будем обсуждать мою ущербность или перейдём к делу? — равнодушно спросил Отэктей пытаясь унять словоохотливый запал собеседника.

— Твоё безразличие огорчает меня, — Леонардо не унимался. Теперь он смотрел в глаза Отэктея. — Твои чувства мертвы и это ужасно.

— Я прекрасно чувствую вкус жареного мяса, запах дыма от костра, тяжесть ножа в моей руке и шёпот Смерти. Этого мне хватает. Уже долгие годы этого мне хватает.

— Да уж, друг мой, у тебя бы никогда не получилось стать художником, — задумчиво произнёс Леонардо, оценивающе осматривая собеседника с ног до головы. Создавалось впечатление, что он впервые видит этого высокого мужчину с длинными нечесаными волосами.

— Думаю, современные любители живописи с радостью отдали бы баснословные деньги за мои бездарные каракули, придумай я им отличную рекламную акцию, — в глазах Отэктея промелькнула искорка иронии.

— Ты бьёшь по больному! Живопись, как и прочие виды искусства, нынче неприятно удивляют, — Леонардо, резко замолчав, развернулся и продолжил прогулку. Отэктей как тень бесшумно двинулся за ним.

Мужчины неспешно шли в тишине вдоль берега. Леонардо размышлял о чём-то своём, и Отэктей не прерывал ход его мысли. Об экспансивности старика можно складывать легенды, поэтому мужчина не желал нарваться на очередной словесный поток. Однако его молчание не помогло. Леонардо продолжил свои рассуждения:

— Вся беда заключается в том, что нас становится слишком много. Даже больше чем слишком. И под понятием «нас», я имею в виду не членов Совета, а людей. — Леонардо вновь остановился. — Население растёт неимоверными темпами. И что мы получаем? Получаем то, что интеллектуальный и творческий потенциал растекается по огромному живому пространству. С каждым столетием Гениев рождается все меньше и меньше. Люди начинают восхищаться бездарными творениями. В живописи. В скульптуре. В музыке. В литературе. Это ввергает меня в уныние.

— На мой взгляд, ты от этого ничего не теряешь, — беседу со стариком необходимо поддерживать и вести в нужное русло, иначе он заблудится в своих размышлениях.