Неделя ущербной луны

Лилявский кивнул с тем пониманием, что да, мол, так оно и есть, откуда здесь быть клещам, а баба Женя пожал плечами и приподнял брови, сомкнув губы шнурочком. Спору нет, как бы говорил его вид, товарищам из райисполкома виднее, но вот на прошлой неделе…

— На прошлой неделе, — не выдержал, пустил он дискантом, смиренно поглядев на Полину Захаровну, — у нас под Юхломском клещ укусил девочку, впился ей в руку, повыше локтя. Так та девочка сейчас в больнице, и в очень, надо констатировать, ненадежном состоянии.

— Так и у нас, в Заовражье, намедни клещук так цапанул одного мужика, что у того аж под сорок температура.

— Заовражье — это в десяти километрах от Юхломска, там Петины родители проживают, — навел справку Павел, угождая сразу двоим: и на немой вопрос Протягиной ответил, где это самое Заовражье, и шефа своего, бабу Женю, поддержал, — дескать, в нашем, в нашем районе это случилось, под самым Юхломском, под боком у райисполкома.

— Елки-палки! — прошептал Славка, поворачиваясь к Андрею, вполголоса говорившему о чем-то Косте. — Ты слышишь, Сергеич, район-то, оказывается, энцефалитный… Вот это ни фига себе, сюрпризик.

— А если прививки сделать против клещей? — как бы озабоченно прищурился Лилявский, в свою очередь намекая Протягиной, как ей выйти из неловкого положения.

— Ого, разговорчики… Не дамся ни в жисть! — как отрезал Лопатников. — Я эти прививки знаю! Шишак под лопаткой вздуется — озвереть можно.

— Да ерунда, клещуки эти… — вяло отмахнулся Фролка, пытаясь перехватить взгляд Ильи — пора было играть в карты. — Как-нибудь перетопчемся. Я их нынче уже штук десять с себя снял, не умер же!

Павел хохотнул, а Катерина небольно шлепнула своего мужика по спине за эти бедовые слова:

— Типун тебе на язык. Ты хоть соображаешь, о чем говоришь!

— Никудышные нынче именины, — решает Лопатников, косясь на Романа: не услышал бы черт остроухий. — Совсем мало выпивки и никакого всеобщего веселья.

А Лизе отчаянно хочется внимания; перекатывая по столешнице вилку, она мучительно придумывала, как бы расшевелить Андрея.

— Ну, пожалуйста, возьмите меня в маршрут, — говорит она, черенком вилки касаясь Андреевой руки. — Свой рюкзак я же сама понесу, не бойтесь.

Евгений Иванович немедленно поворачивается к племяннице всем корпусом, загораживая инженера, и Лиза, быстро поднявшись, обходит дядю и садится рядом с Андреем.

— Мы оба заблудимся, — неловко отшучивается тот, — у меня перерыв в работе, я уж сто лет не держал в руках компас.

— Сто не сто… — подхватывает баба Женя, глазами привлекая внимание остальных к разговору, — а если конкретно.

— Два года…

— Очень интересно… Кстати, бывший начальник Черноубинской экспедиции Семисынов… он что — ушел на пенсию? Вы же должны знать.

— Его сняли. Через некоторое время после суда.

— Какого… суда?

— Надо мною. За халатность, приведшую к гибели человека.

— Вон оно что… И сколько же… дали? Вот эти два года и есть? От звонка до звонка?

— Давали три.

— А, зачеты.

— Они самые.

Уваркин помолчал остолбенело — будто о новости узнал впервые.

— Что же вы, Полина Захаровна… — сказал он, ослабляя на шее узел галстука.

— Вас не предупредила, что ли? — насмешливо покосилась Протягина.

— Ну, какой же вы, дядя!.. — вскинулась Лиза. Она не знала, что ей делать. Встала и почти бегом убежала в свою палатку.

— Да нет, я вовсе не то хотел… — заоправдывался Уваркин, чувствуя, что его не поддержал никто, хроме Пашки и Лилявского разве что. — Я не это хотел сказать. Какое, конечно, теперь имеет значение, если человек, так сказать, понес наказание и общество, закон ему доверяют. Мы тоже должны доверять. Продолжать перевоспитывать, так сказать, своим трудовым примером.

— И личным, — не то посоветовала, не то намекнула на что-то Протягина.

— …И личным, — помедлив, твердо добавил Уваркин. Он выбрался из-за стола и, не прощаясь ни с кем, пошел в большую палатку — гостевую, где были и раскладушки и даже тумбочка с салфеткой.

«Логика жизни, — хмыкнул Евгений Иванович, заваливаясь на раскладушку. — Наверно, Чекуниха расстаралась. Вот ведь! Немножко уступи человеку, возвысь его самую малость — и он в доску ради тебя разобьется».

6

Подбросили веток в угасший было костер.

Ночь выпала сухая и теплая — небо назначило сегодня первую передышку. Звезды, как диковинные светляки, вбирали земное тепло и наливались впрок призрачным фосфорическим светом. Опаловый северный окоем вызревал красными прожилками, и верилось в долгое вёдро.

— После кэ-кк-ки-ки… это, после фильма в клубе т-т-танцы, — сказал Илья как бы самому себе только.

— Под радиолу, — хмыкнул Фролка. — Под радиолу я и дома могу.

Илья словно не замечал мастера — весь вечер, с самой встречи. Фролка раза три принимался тасовать колоду карт, ему с Лопатниковым до зарезу нужен был третий игрок. После слов о клубе мастер спохватился, что с минуты на минуту Илья завихрится к своей Ульяне, и, не мешкая больше, подвинулся вплотную к бывшему своему рабочему.

— Между прочим, Илья, ты не думай… я те камешки крашеные, ну из ящичков-то, выкину завтра же к едрене-фене.