Негатор или история неправильного попаданца

Что ж, придется заняться копанием окопов. Нарезав задачи Сарату — пустяк, подготовить пару граней для полировки — и захватив лопату с топором, я отправился вкушать радости солдатской жизни.

Первая из засад была достойна помещения в учебник по тактике. Дорога зажата — с одной стороны, довольно крутой откос, с другой — густой кустарник. Готовая огневая позиция — ну если у противника нет чего-то крупнокалиберного. Но я надеялся, что до пулемета Браунинга образца 1919 года[10] дело не дойдет. Мне надо было прорубить чуть подальше дорожку для двуколки (предполагалось, что там я ее спрячу), да дорожки отхода для себя и для напарника, причем я не поленился в нескольких местах слегка подрубить стволы потолще, чтобы в нужный момент обрушить их за собой (а мало ли что?).

Потом я поразмыслил и уступил воплям паранойи, оборудовав и ложную тропу. Пообломал нижние веточки, расширяя сектора обстрела. Полюбовался на дело рук своих и с грустью решил, что коль скоро я так тщательно оборудовал засаду — мне она наверняка не понадобится. Любой пехотинец подтвердит: только-только закончишь отрывать окоп полного профиля — получи приказ на смену позиции. Остается лишь вполголоса матерно пожаловаться на судьбу, кретинов из штаба и зверя-сержанта, который совсем недавно со всей свирепостью заставил эти самые окопы рыть.

Вторая засада была оборудована вопреки всем учебникам тактики. Я расположил ее на классическом танкоопасном направлении: за пригорком, вслед за которым располагался не особо длинный, но ровный спуск. Расчет был именно на магов: против конницы (о танках вообще молчу) я ни за что бы не осмелился на подобный изыск. Предполагалось, что за пригорком им будет трудно нас засечь издали, а после спуска они выйдут на дистанцию кинжального огня, а мне того и надо. А вот если кто из них прокачает ситуацию и попробует удрать, то коню будет куда как трудно бежать подъемом на пригорок. Отступление будет медленным, а за это время отступающего (или отступающих) можно будет накрыть огнем. Уйти с дороги на коне проблематично — по обе стороны каменная осыпь, конь может и ноги переломать.

Засада была устроена крайне примитивно: несколько камней собраны в подобие стенки, за которой была отрыта ямка, которую самый что ни на есть записной армейский врун не посмел бы назвать стрелковой ячейкой. Само собою, «огневая точка» позволяла остаться незамеченным лишь лежачему. Аналогичную позицию я оборудовал чуть в стороне, на расстоянии не более десятка метров. Я надеялся, что прикрою таким образом напарника от магических атак. Кусты неподалеку тоже были, но недостаточно густые.

В результате руки у меня покрылись такой сеткой ссадин и царапин, что я с уверенностью мог сказать: ближайшие сутки мне работа на полировке не светит. Или даже дольше, меня-то магическим образом не залечить. Делать нечего, придется ехать в деревню. Авось там найдется кто понимающий.

К моему удивлению, староста указал в качестве понимающего на ту самую некрасивую девицу. Отдать должное: несмотря на явный недостаток интеллекта на лице, ее действия были четкими и (с моей точки зрения) продуманными. Она в два счета промыла все мои ранения сначала чистой водой, потом какой-то настойкой, затем присыпала сверху буроватым порошком, подумала, убежала в дом старосты (ага, похоже, она его родственница) и притащила некое подобие бинтов — полоски материи, аккуратно свернутые в рулончики. Все это было намотано на обе руки.

Девичий палец ткнулся в импровизированные бинты:

— Повязки не снимать весь сегодняшний и завтрашний день. Послезавтра можно снять. Руки потом беречь еще три дня. Кожа будет… — тут девчонка чуть задумалась с подбором нужных слов, — новая, нежная и тонкая.

Все это было сказано очень медленно и отчетливо с прямо-таки учительскими интонациями. Девица явно не доверяла моим познаниям в местном языке.

Что ж, надо будет исправить ту несправедливость, которую я допустил в ее отношении, назвав (пусть и мысленно) дурой.

— Благодарю вас, уважаемая.

От таких слов дева залилась румянцем.

— Вот вам за ваши труды, — я высыпал в ее ладонь с десяток медяков.

Теперь от лица целительницы можно было прикуривать. На нем читалось написанное крупными буквами желание убежать как можно быстрее, не взяв денег. Тем не менее она согнулась в поклоне, произнесла севшим голосом:

— Благодарю, уважаемый, за вашу щедрость, — и лишь потом убежала, зажав в кулаке деньги, но зато с такой скоростью, что чуть не опередила собственную юбку.

Вот теперь уже можно возвращаться к себе домой — ну да, я уже стал думать о мертвой деревне, как о доме. Не слишком ли быстро?

Сарат с гордостью предъявил мне вполне приличную полировку двух граней. Увы, лишь на первый взгляд. Ошибка стандартная, я и сам делал поначалу точно то же самое: при недостаточной полировке грубым абразивом продолжал более тонким, да еще в том же направлении.

— Никуда не годится, придется переделывать, начиная с пасты номер два.

— Почему????