Негодяйка

– Вак’ан танка. Нити, которые соединяют все. То, что у нас общее со всем, что мы видим и не видим вокруг.

– Но при чем тут чутье?

– Просыпается твой высший разум. Когда пробуждается чутье, ты встраиваешься в ткань бытия. Держишь все нити. И, когда что-то тянет за эти нити, сразу это чувствуешь.

– Но как… – Уилл спохватился раньше, чем Джерико успел нахмуриться. – Простите, неважно. Вы говорите, что чутье означает… что что-то просыпается. Во мне. Высший разум.

– Да.

– И это означает другой способ мышления. Или другое понимание. Означает, что не нужно упираться в «как».

Джерико остановился, ласково положил руку Уиллу на плечо и задумчиво посмотрел на юношу. Уилл мог по пальцам сосчитать, сколько раз Джерико так делал.

– Уилл, могу с гордостью сказать, что ты вот-вот перестанешь быть круглым дураком.

– Ух ты, спасибо.

– Будем надеяться, что это произойдет достаточно быстро, и остальные уцелеют.

Уилл видел, что тренер очень серьезен. Он видел также, что Джерико искренне озабочен: они могли не выбраться отсюда, если только Уилл не найдет какой-нибудь выход; а Уилл понятия не имел, как это сделать…

Опять «как». Черт побери! Эта привычка чересчур укоренилась. Следовало над этим поработать.

– Недавно мне пришло в голову еще одно слово, – сказал Уилл, когда они снова зашагали вдогонку остальным. – Я даже не знаю, понимаю ли его значение.

– Ну?

– Всеведение.

– По крайней мере произнес ты верно, – сказал Джерико.

– Мне кажется, это имеет отношение к тому, что вы сказали об осознании, только в этом случае вы сознаете все.

Джерико кивнул.

– Это может означать конечную точку такого развития, верно? В чем же значение того, что ты продвинулся так далеко? Все

нити окажутся у тебя под руками?

Джерико посмотрел наверх и сощурился, обдумывая ответ. Нет, это было не совсем верно.

– Когда достигаешь этой точки, – сказал Джерико, старательно подбирая слова, – ткань становится для тебя… неразличимой.

Уилл несколько секунд изучал его.

– Это ваш случай, тренер?

Джерико посмотрел на Уилла так, словно у того выросла вторая голова, потом рассмеялся.

– Малыш, я всего лишь посланник. Не путай меня с посланием.

Внимание Уилла привлекло что-то впереди: в двадцати шагах от них Ник и Аджай снова готовы были вцепиться друг в друга. Они уже миновали болото и шли к лесу, в котором побывали раньше.

– Говорю тебе: это на сто процентов не та тропа, по которой мы пришли, – говорил Аджай. – Мы вышли прямо из середины леса, а теперь он довольно далеко справа.

– Ты спятил, – сказал Ник. – Это та самая тропа. Посмотри вокруг: другой нет.

– Послушай, я не знаю, как это объяснить, но клянусь тебе, тропа изменилась. Это просто не та же самая…

– Я бы не стала оспаривать то, что он запомнил, Ник, – сказала Элиза.

– Ладно, но разве может быть такое, о чем он говорит? Ты хочешь сказать, что лес передвинулся? Я не видел, чтобы ты оставлял на листьях стрелки из своего баллончика с краской. Откуда такая уверенность?

– Не знаю откуда, – сказал Аджай, прижимая ладони ко лбу. – Просто я знаю.

Уилл подошел к ним.

– О чем спорите?

– Аджай считает, что тропа изменилась, – сказала Элиза, вставая между ними и пытаясь их примирить. – Что она приведет нас в другое место…

– Тропа изменилась, – упрямо повторил Аджай. – Она ведет нас влево.

– Ник, ты всегда хвастаешь своим «превосходным» чувством направления, – сказал Уилл. – Почему бы тебе не остановиться и не подумать над этим?

Ник неохотно кивнул, повернулся, внимательно посмотрел во все стороны и наморщил лоб.

– Ладно. Ладно, это очень странно. Он прав. Это не та дорога, по которой мы пришли. Не знаю откуда, но я почему-то это знаю.

Прежде чем Аджай начал злорадствовать, Элиза подняла руку прямо перед его лицом, заставляя его промолчать.

– Сейчас неважно откуда, – сказал Уилл, показывая вперед. – Пошли туда. По тропе.

Они прошли еще с четверть мили (здесь кончились последние влажные следы болота) и миновали промежуточный заболоченный участок, где совсем не росли деревья. Этот участок внезапно кончился, и они по протоптанной тропе начали подъем на длинный пологий склон, поросший местной травой.

На вершине холма они остановились. Перед ними открывалась невероятно приятная глазу широкая панорама: куда ни глянь – до горизонта тянулась длинная обширная саванна с пологими поросшими травой холмами. Хотя сумеречное небо давало здесь не больше света, чем в других местах, золотистая, одинакового цвета трава отражала его больше, отчего пейзаж словно бы источал волшебное сияние; трава колыхалась под ветром, делая картину еще более выпуклой и объемной.

– Ого, – сказала Элиза. – Похоже на…

– Африку, – закончил ее мысль Уилл.

– Или по крайней мере на то, какой мы представляем себе Африку, – сказала Элиза.

– Всем пригнуться, – сказал Джерико. – Мы не знаем, кто может увидеть нас здесь.

Все пригнулись, но Аджай продолжал выглядывать из травы, всматриваясь вперед. Он показал на отражение света в воде и сказал, что впереди довольно большое озеро, куда впадает небольшая река. У воды толпились животные, но что за животные, он не мог разглядеть.