Нейромантик

Их имена, условные имена, были: Мишель, Ролан и Пьер. Пьер, как решил Кейс, выступает в роли Плохого Копа. Ролан принимает сторону Кейса, проявляя к нему участие и даже заботу – после того как Кейс отказался от «Житан», у него нашлась нераспечатанная пачка «Ехэюань», – и будет противовесом холодной враждебности Пьера. Мишель взяла на себя функцию Ангела-Стенографиста, позволяющего себе легкую корректировку развития событий. У одного из них, а может быть, у всех есть в голове передатчик, вероятнее всего, симстим, и поэтому все, что Кейс сейчас скажет и сделает, будет рассматриваться как вещественное доказательство. Но, спросил он себя, превозмогая мучительный отходняк, доказательство чего?

Зная, что он не понимает их французского, они свободно обменивались мнениями. По крайней мере, так казалось. Но Кейс понял из их разговора достаточно много: имена и названия типа Поули, Армитаж, «Чувства/Сеть», «Новые пантеры» выступали над бурным морем парижского французского подобно верхушкам айсбергов. Но при этом вполне возможно было и то, что все эти имена произносились специально для него. Во всяком случае, Молли у них проходила только под фамилией Колодни.

– Вы говорите, что вас наняли для налета, Кейс, – сказал Ролан; его неторопливая речь предположительно должна была создавать впечатление рассудительности, – и что вам неизвестно, какова цель этого налета. Не кажется ли вам странным этот аспект вашего договора? Не будучи ознакомлены с особенностями защитных систем, вы не смогли бы выполнить порученную вам работу. Ведь от вас требовались определенные действия криминального характера, например, вторжение.

Ролан наклонился вперед, уперев руки, покрытые стандартным загаром, локтями в колени и раскрыв ладони, как бы для принятия объяснений Кейса. Пьер безостановочно ходил по комнате: он был то у окна, то около двери. Передающее устройство в голове у Мишель, решил Кейс. Ее глаза ни разу не оставили его.

– Могу я хоть что-то надеть? – спросил он.

Пьер настоял на том, чтобы Кейса раздели донага и внимательнее проверили швы его джинсов. Теперь Кейс он отвечал на вопросы сидя голым на плетеном табурете, сверкая неприлично белой ногой.

Ролан спросил Пьера о чем-то по-французски. Пьер, снова оказавшийся у окна, принялся смотреть наружу через плоский маленький бинокль.

– Non, – ответил он рассеянно, и Ролан многозначительно кивнул, поведя бровью в сторону Кейса. Кейс решил, что наступил подходящий момент для улыбки. Ролан улыбнулся ему в ответ.

Типичные паскудные полицейские штучки-дрючки из детективных книжек, подумал Кейс.

– Послушайте, – сказал он, – я чувствую себя ужасно. В этом чертовом баре я ширнулся, понимаете? Мне хочется прилечь. Вы сказали, что поймали Армитажа. Так идите и допрашивайте его. Меня всего лишь наняли для работы.

Ролан кивнул.

– А Колодни?

– Она уже работала с Армитажем, когда он нанял меня. Она всего лишь мускулы, просто девочка-бритва. Насколько я знаю. А мне известно очень мало.

– Но вам известно, что настоящее имя Армитажа – Корто, – сказал Пьер, не отрывая глаз от мягких пластиковых фланцев бинокля. – И откуда же вам это известно, друг мой?

– Кажется, он сам как-то сказал, что его зовут Корто, – ответил Кейс, ужасно сожалея о своей обмолвке. – У многих бывает по два имени. Вот вы, например. Вас же зовут не только Пьер?

– Нам известно, что в Тибе вам сделали операцию, – сказала Мишель. – Это было первой серьезной ошибкой Зимнего Безмолвия.

Кейс постарался по возможности ничем не обнаружить свое удивление. Это имя еще ни разу не упоминалось.

– Операционные процедуры, примененные к вам, потребовали от владельцев клиник официального использования семи запатентованных самых передовых методик. Понимаете вы, что это означает?

– Нет.

– Это означает, что теперь хирурги черных клиник Тиба-сити владеют пакетами акций трех основных медицинских исследовательских консорциумов. Это идет вразрез с обычным порядком вещей. И привлекло внимание.

Девушка скрестила коричневые руки на своих маленьких острых грудках и откинулась на расписные подушки. Кейс никак не мог решить, сколько ей лет. Говорят, возраст всегда можно прочитать в глазах, но Кейс никогда ничего подобного не замечал. Глаза Жюля Диана, спрятанные за розовым кварцем пенсне, были глазами скучающего десятилетнего мальчишки. Ничто не говорило о прожитых годах и в Мишель, за исключением кожи на костяшках пальцев.

– Мы выследили вас до Мурашовника, там ваш след потерялся. Затем мы снова вышли на вас, когда вы вылетали в Стамбул. Отправившись по найденным следам от аэропорта обратно, мы вышли на сетевые операции вашей «Хосаки», обнаружили, что беспорядки в «Чувствах/Сети» были организованы с подачи вашей компании. «Чувства/Сеть» изъявили горячее желание сотрудничать с нами. Проведя собственное расследование, они обнаружили пропажу личностного конструкта Мак-Коя Поули.

– В Стамбуле, – рассудительно сказал Ролан, – все оказалось еще проще. Ваша женщина засветила контакт Армитажа с секретной полицией.