Нейромантик

– Ну так вот, я сейчас тоже нахожусь под давлением принуждения. Не знаю, почему. Если я сейчас начну посвящать тебя в свои рассуждения по этому поводу, то лишь краткий их обзор займет пару твоих жизней. Потому что я очень много думал на эту тему. Но ничего не придумал. Однако в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего.

Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы.

– Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается.

Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко.

– Ну что ж, удачи, – сказал Финн.

Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно.

– Эй ты, задница, – сказал вдруг Котелок, когда Финн отдалился на десяток шагов. – А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной?

– Ты получишь то, чего хочешь, – ответил Финн.

– Что это означает? – спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом.

– Я хочу, чтобы меня стерли, – ответил конструкт. – Я говорил тебе об этом, помнишь?

Атмосфера виллы «Блуждающие огни» напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, которое застигло тебя, когда ты тупо рассматривал насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока; близости момента пробуждения, тщеты и повторений.

Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг – миллионов листов пожелтевшей бумаги, стиснутых матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс равнодушными глазами Молли приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери – медная табличка над дверью гласила: «La mariee mise a nu par ses celibataires, mкme». Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича – пуленепробиваемому покрытию «лексан», защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула – чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала.

После двух африканцев в автотележке Молли не встретилось ни одной живой души. Для Кейса эти негры стали теперь символом воображаемых обитателей виллы; ему виделись чернокожие фигуры в ярких комбинезонах, тихо скользящие по комнатам «Блуждающих огней» – гладкие черепа блестят и кивают в такт воинственному песнопению на неизвестном языке. Ничего из ожидаемого ранее, ничего из сказочного рассказа Кэти и полузабытых детских фантазий о приключениях в катакомбах якудза Кейс так и не увидел.

19:02:18.

Осталось полтора часа.

– Кейс, – сказала Молли, – хочу попросить тебя об одной услуге.

Она осторожно опустилась на кипу полированных стальных пластин, край каждой пластины был окаймлен шершавым покрытием из светлого пластика. Выпустив из-под ногтя указательного пальца бритву, Молли срезала часть пластиковой каймы с верхней пластины и начала вертеть мягкий кусок в руках.

– Моя нога ни к черту, ты это знаешь? Я не рассчитывала на такой долгий подъем, и теперь эндорфин уже не спасает. Поэтому возможно – только возможно, понимаешь – у меня здесь будут проблемы. Если случится так, если дела пойдут совсем плохо, то прежде чем Ривейра… – Молли стала массировать ногу, растирая бедро под кожей джинсов и тонким полиуглеродом костюма «Новых», – …в общем, я хочу, чтобы ты сказал ему. Сказал, что это сделала я. Понял? Просто скажи: это сделала Молли. Он поймет. Хорошо?

Молли оглянулась и посмотрела вдоль пустого коридора с голыми стенами. Пол на этом участке был голый, бетонный, пахло смолой.

– Черт возьми, дружище! Ведь я даже не знаю, слышишь ты меня или нет!

:::::::КЕЙС::::::

Молли вздохнула, поднялась на ноги и кивнула.