Неистовый (ЛП)

Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Моя кожа пылает, желая почувствовать тепло его рук, мягкость его губ и грубую щетину бороды. Моя спина выгибается, потребность моего тела говорит громче, чем сомнения моего разума, когда оно предлагает ему себя. Нуждаясь в его прикосновениях.

Гризли сжимает руки в кулаки между коленями. Сжимает челюсть, сдерживая себя.

Я сажусь, и его глаза следят за движением моих волос, когда они падают на одно плечо и ложатся мне на грудь. Секунды проходят и превращаются в минуты, и с течением времени, когда мужчина не прикасается ко мне, приходит неуверенность. Я прикрываю грудь руками.

Его тяжелый, полный тоски взгляд, поднимается к моим глазам.

— Твое кольцо.

Пытаюсь нащупать металл на пальце, но его там нет.

— Я сняла его, когда мыла тебе голову.

— Иди и возьми его, — грубо говорит он. — Надень его обратно.

Ответ прост.

— Нет.

В его глазах вспыхивает гнев.

— Сделай это сейчас же.

— Не хочу.

— Надень его.

— Зачем?

— Мне нужно напоминание о том, что ты принадлежишь ему…

— Я не принадлежу…

— …или я решу, что ты принадлежишь мне.

Я втягиваю воздух от собственнической силы, стоящей за его словами.

— Я никому не принадлежу.

Мужчина оскаливает зубы.

— Это вызов?

Мое сердце колотится из-за того, что должно быть страхом или предупреждением, но вместо этого я ловлю себя на том, что жажду подтолкнуть его, пока мужчина не сломается, чтобы я, наконец, смогла заглянуть за стену, которую он построил вокруг себя.

— Да.

Гризли отшатывается от моего ответа, и выражение его лица искажается от недовольства.

— Ты добровольно подвергаешь себя опасности.

— Потому что ты причинишь мне боль? Я в это не верю.

Он встает и ныряет за дровяную печь, чтобы схватить синюю фланель от «Берберри».

— Тогда ты глупее, чем я думал. — Он бросает мне рубашку, и я прижимаю ее к груди. — Прикройся. — Затем хватает мое кольцо со стола и бросает мне на колени. — Надень его.

Затем спешит по лестнице, возвращаясь в постель.

Глубоко в груди вспыхивает боль.

— Ну ты и мудак!

Он не только отверг меня физически, но и считает меня глупой. Нет, глупее, чем он думал, что еще хуже. Швыряю его фланель в дальний конец хижины, за ней следует дурацкое кольцо Линкольна.

Без рубашки я забираюсь под одеяло из шкур животных и натягиваю их на голову, чтобы Гризли не услышал, как я плачу.

Я очень хочу выбраться отсюда.

Чем скорее, тем лучше.

ДВЕНАДЦАТЬ

АЛЕКСАНДР

Заставляю себя оставаться в постели так долго, как только мог.

Проснувшись в два часа ночи и обнаружив женщину топлес у камина, мое сердце чуть не выскочило из груди при виде этого зрелища. Как болтать сырым мясом перед голодным львом, так и мое тело реагировало на вид ее полных женских изгибов в свете огня. Ее темные волосы спадали на обнаженную кожу, и с воспоминанием об их мягкости, свежими в моей памяти, в сочетании с жаждой узнать, были ли и другие части ее тела столь же мягкими, я хотел взять ее, как будто она принадлежит мне.

Ее глаза умоляли меня прикоснуться к ней. Она предложила мне свое тело, и я был так близко. Очень близко.

Я никогда так плохо не контролировал свои сексуальные импульсы.

Но это все, чем они всегда были — импульсами.

То, что произошло прошлой ночью, было совсем другим. То, что я почувствовал, было навязчивым влечением, одержимостью и жаждой обладания, которые выходили далеко за рамки удовлетворения сексуальной потребности.

Я не мог сказать ей, что на самом деле чувствовал. Слова, которые кричали в моей голове, были иррациональными и несправедливыми.

Я спас тебе жизнь, так что теперь твоя жизнь принадлежит мне.

Приобретение — это то, чем я занимаюсь. Обладание легко понять. Вещи, люди, отношения — либо они мои, либо нет.

Опасная мысль. Потому что то, чем я владею, не может быть отнято у меня. Не без ужасных последствий.

Мне нужно, чтобы она носила это кольцо как напоминание, что она принадлежит другому.

Конечно, тот мужчина недостоин ее, но мне нечего предложить ей, кроме защиты на этой горе.

Солнце уже взошло, и снизу, из хижины, не доносится никаких звуков. У меня есть хороший шанс улизнуть и отсутствовать как можно дольше, чтобы не проводить слишком много времени в тесном контакте с ней.

Ее присутствие наэлектризовывает. Это действует на все мои нервы, хорошие и опасные. Джордан заставляет меня хотеть крушить вещи, но также заставляет улыбаться. Даже когда мне хочется придушить ее, я ловлю себя на том, что смеюсь.

Если небо будет ясным, я сегодня немного прогуляюсь. И если все пойдет хорошо, я немедленно составлю план, как вытащить ее отсюда. Когда на земле лежит снег, это рискованно. Но риск застрять с ней в хижине гораздо хуже. Я не смогу долго держать свои руки подальше от нее.

Как можно тише я выскальзываю из постели и спускаюсь по лестнице. Отказываясь смотреть туда, где она спит, я надеваю ботинки и хватаю куртку, когда вижу фланель, которую вчера бросил ей, лежащую на полу рядом с моим стулом.

Какого хрена?