Читаем Неизбежно. 12 технологических трендов, которые определяют наше будущее полностью

Мечта, которая станет достижимой в недалеком будущем: использовать личную базу данных о вашем теле (включая полную последовательность генов), чтобы составить персональный план лечения и сделать индивидуальные лекарства. Наука будет использовать отчет о вашей жизни, чтобы произвести медикаменты лично для вас. Например, с помощью умного персонализированного автомата, делающего таблетки, который появится у вас дома (как это описано в главе 7). Он будет комбинировать лекарственные средства ровно в тех пропорциях, в которых нуждается ваш организм в конкретный момент. Если таблетка, принятая утром, облегчила симптомы, то вечером система изменит дозу.

Сегодня в ходе медицинских исследований обычно стараются провести эксперименты с участием как можно большего числа испытуемых. Чем больше их количество (N), тем лучше. Чтобы точно экстраполировать результаты на все население страны, лучше всего, если N = 100 000 человек, отобранных произвольно. Таким образом, неизбежные исключения будут отброшены через усреднение и исчезнут из результатов. На практике в большинстве клинических испытаний принимают участие 500 и менее человек (по экономическим причинам). Но если аккуратно провести исследование с

N = 500, есть шанс, что результаты будут одобрены соответствующим ведомством.

С другой стороны, если проводить эксперимент только с собой, получится, что N = 1. Испытуемый только вы. Поначалу может показаться, что эксперимент с N = 1 недействителен с научной точки зрения, однако он крайне важен для вас.

Во многом это идеальный эксперимент, потому что вы тестируете переменную Х по отношению к весьма конкретному испытуемому – вашему телу и разуму в конкретный момент. Какая разница, подойдет ли это лечение другим людям? Вам важно знать: как это повлияет на вас? Эксперимент с N = 1 обеспечивает этот результат с лазерной точностью.

Проблема с экспериментом, где N = 1 (который был общепринятой процедурой в медицине до наступления научной эпохи), не в том, что результаты бесполезны (они полезны), но в том, что себя очень легко обмануть. У всех есть догадки и ожидания относительно своего тела или пищи, а также идеи об устройстве мира (например, теории испарений, вибраций или микробов), которые могут серьезно помешать восприятию происходящего на самом деле. Мы подозреваем, что причина малярии – плохой воздух, поэтому переселяемся на возвышенность, и это немного помогает. Мы подозреваем, что от глютена у нас пучит живот, и стараемся найти подтверждения, игнорируя сведения о его полной непричастности к этому. Особенно мы подвержены предубеждениям, когда нам больно или мы в отчаянии. Эксперимент с N = 1 может оказаться полезным, только если мы сумеем отделить обычные ожидания экспериментатора от ожиданий испытуемого, но, поскольку обе роли играет один и тот же человек, это крайне трудно. Большие рандомизированные испытания с применением двойного слепого метода были изобретены именно с целью преодолеть такие предубеждения. Подопытный не знает о параметрах теста, а значит, у него не может быть установок. В новую эру слежения за самим собой самообман в экспериментах, где N = 1, отчасти компенсируют автоматические средства контроля (использование сенсора, который многократно проводит замеры в течение настолько долгого периода, что подопытный «забывает» о нем) и возможность следить за многими переменными разом, чтобы отвлечь подопытного, а затем использовать статистические средства для выявления тенденций.

Из многих классических исследований с большим количеством участников мы знаем, что лекарства часто работают благодаря эффекту плацебо. Эти трюки с собой в количественном выражении не могут в полной мере устранить его, скорее они действуют в совокупности с ним. Если вмешательство производит измеримое улучшение в вас

, значит, оно работает. И не важно, вызвано ли это улучшение плацебо, ведь нас волнует только эффект, оказанный на испытуемого в эксперименте, где N = 1. Таким образом, и плацебо может привести к положительному результату.

В формальных исследованиях вам нужна контрольная группа, чтобы скомпенсировать вашу склонность видеть положительные результаты. Таким образом, в исследовании, где N = 1, экспериментатор, который измеряет себя, сам устанавливает отправную точку. Если следить за собой достаточно долго и использовать большое количество показателей, то можно описать свое поведение за пределами (или до начала) эксперимента, что в итоге выполнит функцию контрольных результатов для сравнения.

* * *

За всеми этими разговорами о числах скрывается важный факт о людях: у нас слабая математическая интуиция. Наши мозги не слишком хороши для статистики. Математика не наш естественный язык. Даже предельно наглядные диаграммы и графики требуют суперконцентрации. В долгосрочной перспективе количественный анализ себя в процессе самоотслеживания станет незаметным. Это явление выйдет далеко за пределы чисел.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Древний Египет
Древний Египет

Прикосновение к тайне, попытка разгадать неизведанное, увидеть и понять то, что не дано другим… Это всегда интересно, это захватывает дух и заставляет учащенно биться сердце. Особенно если тайна касается древнейшей цивилизации, коей и является Древний Египет. Откуда египтяне черпали свои поразительные знания и умения, некоторые из которых даже сейчас остаются недоступными? Как и зачем они строили свои знаменитые пирамиды? Что таит в себе таинственная полуулыбка Большого сфинкса и неужели наш мир обречен на гибель, если его загадка будет разгадана? Действительно ли всех, кто посягнул на тайну пирамиды Тутанхамона, будет преследовать неумолимое «проклятие фараонов»? Об этих и других знаменитых тайнах и загадках древнеегипетской цивилизации, о версиях, предположениях и реальных фактах, читатель узнает из этой книги.

Борис Александрович Тураев , Борис Георгиевич Деревенский , Елена Качур , Мария Павловна Згурская , Энтони Холмс

Культурология / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Детская познавательная и развивающая литература / Словари, справочники / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации
Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации

Арнольд Тойнби (1889–1975) – английский философ, культуролог и социолог. Он создал теорию «вызова и ответа» (challenge and response) – закономерность, которая, по его мнению, определяет развитие цивилизации. Сэмюэл Хантингтон (1927–2008) – американский философ, социолог и политолог. Он утверждал, что каждая цивилизация видит себя центром мира и представляет историю человечества соответственно этому пониманию. Между цивилизациями постоянно идет противостояние и нередко возникают конфликты. Исход такой борьбы зависит от того, насколько данная цивилизация «соответствует» сложившемуся миропорядку.В данной книге собраны наиболее значительные произведения А. Тойнби и С. Хантингтона, позволяющие понять сущность их философии, сходство и расхождения во взглядах. Особое внимание уделяется русской цивилизации, ее отличиям от западной, точкам соприкосновения и конфликтам русского и западного мира.

Арнольд Джозеф Тойнби , Самюэль Хантингтон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература