Неизданные стихотворения и поэмы

Процесс кристаллизации чистой формы русского верлибра зафиксирован в целой гамме переходных форм, связывающих современный свободный стих с другими системами стихосложения. Действительно, появление одной силлабо-тонической строки еще не превращает верлибр в факт смежной системы, но что делать, когда таких строк несколько? Очевидно, имеет смысл исходя из реального материала ввести некоторую количественную границу для определения типологии верлибра. По установившейся в стиховедении практике, мы предложили в свое время определенную количественную норму для разграничения переходных форм: если в произведении нет строк, которые могут быть трактованы как написанные тем или иным силлабо-тоническим размером, мы имеем дело с «чистой формой» (ЧФ) верлибра; если таких строк менее 25 %, то перед нами переходная форма с метрическими вкраплениями (МВ), если же метр захватывает от четверти до половины от общего числа строк, произведение можно трактовать как свободный стих с определенной метрической доминантой (МД). Точно так же можно провести разграничение между верлибром и белым тоническим стихом: если следующих одна за другой изотонических строк практически нет, это чистая форма, если их до четверти – верлибр на определенной тонической основе (ТО), если от четверти до половины – верлибр с акцентной доминантой (АД). Наш материал показывает, с одной стороны, что общий вектор развития ведет к чистой форме, с другой же, что у каждого автора, создавшего несколько свободных стихов, можно определить предпочтение той или иной конкретной его разновидности. При этом среди двенадцати русских поэтов, опубликовавших в 1960–1970-е гг. наибольшие по объему группы свободного стиха, именно Г. Алексеев с большим отрывом лидирует по количеству ЧФ: таких «образцовых» свободных стихов у него около 80 процентов, тогда как у ближайших «соперников» менее тридцати.

Из числа же переходных форм Г. Алексеев решительно предпочитает варианты с метрической ориентацией. При этом у него встречаются верлибры с отдельными «случайными» силлабо-тоническими строками, стихи, в которых такие строки попадаются достаточно часто, и стихотворения, которые можно трактовать как факты полиметрии, т. к. в них отдельные фрагменты, обычно выделенные графически, написаны силлаботоникой, а другие верлибром. Таким образом, можно говорить об отсутствии у Г. Алексеева строгой границы между чистым верлибром и разными формами внесения в стих силлабо-тонического метра.

Куда более строгим оказывается отказ поэта от рифмы: кроме свободного стиха, составляющего более 80 % метрического репертуара поэта, он обращается к белой силлаботонике и лишь в исключительных случаях например, в сонетах к рифмованному стиху.

Интересно, что практически все редкие случаи появления в стихах Г. Алексеева тонической упорядоченности напрямую связаны с использованием разного рода синтаксических фигур и в первую очередь параллелизма.

Нам уже приходилось спорить с М. Гаспаровым, предположившим в свое время, что свободный стих не знает строфики. В этом смысле творчество Г. Алексеева представляет собой более чем убедительный пример: 90,6 % его свободных стихов отчетливо разделены на фрагменты. Поскольку очевидно, что в применении к свободному стиху имеет смысл говорить не о строфах в традиционном силлабо-тоническом смысле, одну из важнейших характеристик которых составляет определенный тип клаузул и рифмовки, то мы будем называть такие фрагменты, отделенные пробелами, строфоидами. Как показывает анализ большого материала, в современном свободном стихе не существует предпочтения того или иного типа строфоидов. То же можно сказать и о строфическом репертуаре верлибра Г. Алексеева: из 1789 строфоидов, содержащихся в нашем материале, ни один заметно не опережает остальные по частоте использования. Можно было бы предположить, что из них большей распространенностью могли бы характеризоваться строфоиды, имеющие четное количество строк по аналогии с традиционными строфами: двустишиями, четверостишиями и т. д. Однако у Г. Алексеева такое предпочтение хотя и существует, но не является решающим: четнострочных строфоидов в целом у него 56 процентов, если же говорить о конкретных типах, то и тут преимущество двух- и четырехстрочников перед трех- и пяти- оказывается еще более незначительным: двухстрочные строфоиды составляют 15,5 %, трехстрочные 15,4 %,четырехстрочные 17,5 %, а пятистрочные 10,0 %. Очевидно, что на первом плане оказывается тут не подобие силлаботонике, а сам фактор малого и соизмеримого объема то, что мы предложили назвать «новой строфикой», постепенно складывающейся в недрах свободного стиха. В отличие от регулярной строфики традиционного стиха, свободная строфика предполагает чисто смысловой принцип строфовыделения, при котором традиционная стиховая конвенция оказывается недействительной.