Нехорошее место

Крупный голливудский проект стоит больших денег, десятков и десятков, а то и сотен миллионов долларов, и большинство фильмов не окупает затраты. Иногда один фильм с подобным бюджетом проваливается с таким треском, что утягивает в пропасть целую студию. Это динамичный бизнес, и риски в нем столь огромны, что страх ведом даже самым уверенным в себе топ-менеджерам. По стандартам любой другой отрасли, высшее звено киноиндустрии получает астрономические зарплаты, и они знают, что, если соскользнут вниз или, о ужас, полностью свалятся с голливудской лестницы, таких денег они не получат нигде. Кроме того, нигде нет такого блеска, такой сексуальной раскрепощенности, такой терпимости к дуракам, как в киноиндустрии. Держаться за свою работу, избегать риска, прикрывать собственный зад — все это куда важнее, чем снимать значимые и даже интересные фильмы. Все могут назвать фамилии влиятельнейшего главы студий, продюсеров, других игроков высшей лиги, имена которых чуть ли не каждую неделю появлялись на первой странице «Вэрайети» [46]

, которые двумя годами позже канули в небытие, более не могли заказать лучший столик в модных ресторанах, и все потому, что их фамилии были накрепко связаны с ремейком «Рождественской песни» в жанре боевика, в котором Энтони Хопкинс сыграл Скруджа Лектора, серийного убийцу и жалкого ростовщика, Брюс Уиллис — Боба Кратчета, крутого парня-бухгалтера, а младший кузен Хейли Джоэля Осмента — Крошку Тима, мальчика-калеку, обладающего сверхъестественными способностями, который способен трансформировать бессердечный мир в райское место, где всегда царит рождественское настроение, но в которого, возможно, вселился демон. Соответственно никто из топ-менеджеров не даст зеленый свет фильму, если ему будет не с кем разделить ответственность за возможную неудачу, а такое возможно лишь в одном случае: если другие чиновники, занимающие должность как выше, так и ниже его, разделяют его энтузиазм в отношении того или иного проекта.

А вот что случилось с «Нехорошим местом». Глава киностудии, услышав, какая суета поднялась вокруг сценария, пожелал его прочитать. Творчество не являлось сильной стороной этого господина, он не понимал, как создаются увлекательные произведения. Зато прекрасно разбирался в финансах. Короче, сценарий он взял домой на уикенд. И в понедельник утром появился в офисе в полном недоумении. «Что это за история? Ее нельзя отнести к какому-то жанру. Это и детектив, и научная фантастика, и „ужастик“, тут и чуть-чуть кантри, и чуть-чуть рок-н-ролла. Как мы можем снимать фильм, который не укладывается в определенный жанр? Разве критики не запутаются? Разве зрители не запутаются? Я вот совершенно запутался. А вы не запутались?» Движимые инстинктом выживания, все топ-менеджеры тут же признались своему uber-боссу, что запутались никак не меньше, чем он. И теперь вот, спасибо ему, они очнулись от заклинаний, которыми зачаровал их этот дьявол Кунц. Те самые люди, которые неделю назад агитировали за проект, теперь пинали его ногами, с тем чтобы в конце концов рукопись оказалась в чане с кислотой, в горящей шахте, в могильнике радиоактивных отходов и они могли забыть о ней навсегда.

Возможно, эта история закончилась бы очень даже благостно, если бы мне удалось вернуть сценарий. Его экземпляры я посылал еще на три студии, и на двух соглашались взять его в работу. Потом на «Уорнер бразерс» попытались возродить проект с другим сценаристом и модным в те времена режиссером, но этот путь завел их в тупик. Однако и после того, как там приняли окончательное решение не экранизировать «Нехорошее место», киностудия не согласилась вернуть мне сценарий в обмен на выплаченный гонорар. Причина? Если бы сценарий купила другая студия и сняла по нему кассовый фильм, uber-босс «Уорнер бразерс» попал бы в дурацкое положение. То же самое произошло со сценарием «Один дома» Джона Хьюза. Его не поняли, а снятый на другой студии фильм имел оглушительный успех. Вот они и не хотели вновь подвергнуться такому же унижению.

Uber-босса, который ничего не понял в «Нехорошем месте», давно уже нет в кинобизнесе. А вот все топ-менеджеры, которые тогда смотрели ему в рот и поддакивали, или на прежних местах, или поднялись выше.