Нехорошее место

Иногда они говорили о Томасе и размышляли о его странном даре, который он сохранил в тайне до конца своих дней. Дар этот доказывал, что все и всё вокруг гораздо сложнее и загадочнее, чем ты можешь себе представить.

Чтобы отвязаться от полиции, они признали, что работали на некоего Френка Полларда из Эль-Энканто-Хайтс, которому казалось, что его родной брат Джеймс стремится расправиться с ним непонятно из-за чего. Они заявили, что Джеймс, вероятно, законченный псих, который убил их сотрудников и Томаса только потому, что они пытались наладить отношения между братьями. Дом Поллардов сгорел дотла, факт поджога был установлен, на пожарище нашли несколько обгоревших трупов, и только тогда полиция отстала от Дакотов. Согласно версии, принятой за основную, мистер Джеймс Поллард убил своих сестер-близняшек и брата, покинул место преступления и теперь находится в бегах, вооруженный и очень опасный.

Агентство они продали. Без всякого сожаления. Джулия более не чувствовала, что может спасти мир, у Бобби отпала необходимость ей в этом помогать.

Деньги, еще несколько красных алмазов и длительные уговоры убедили Дайсона Манфреда и Роджера Гавенолла изобрести другую гипотезу происхождения созданного генными инженерами жука, раз уж они не собирались отказываться от публикации результатов своих исследований. Они согласились, прежде всего потому, что без сотрудничества с детективным агентством «Дакота-и-Дакота» жук этот никогда бы не попал к ним в руки и они бы не узнали, откуда и каким путем он прибыл на Землю.

На чердаке дома, стоящего на берегу моря, Бобби и Джулия держали коробки и мешки с деньгами [43], которые вывезли из дома на Пасифик-Хилл-роуд. Конфетка и его мать запасли миллионы в одной из спален второго этажа. В доме на берегу хранилась только малая часть сокровищ Поллардов, но и эту сумму двое людей не смогли бы потратить до конца жизни. Все остальное сгорело, когда они превратили дом на Пасифик-Хилл-роуд в пылающий факел.

Со временем Бобби пришел к выводу, что он может быть хорошим человеком и при этом иногда у него могут появляться нехорошие мысли и эгоистичные мотивы. Джулия говорила, что это и есть зрелость и в его возрасте не так уж плохо наконец-то переселиться за пределы «Диснейленда».

Она сказала, что хотела бы завести собаку.

Он согласился при условии, что они договорятся о породе.

Она сказала, что ему придется вытирать за псом лужи.

Он ответил, что лужи будет вытирать она, а он — гладить пса и учить его бегать за фрисби.

Она сказала, что была не права в ту пятницу в Санта-Барбаре, когда в отчаянии заявила, что мечты никогда не сбываются. Их вот сбылась. А проблема заключалась в том, что если ты сосредоточиваешься на какой-то конкретной мечте, то перестаешь замечать все остальные, которые реализовывались по ходу жизни: скажем, найти любимого, стать любимой.

Как-то она сказала ему, что ждет ребенка. Он долго прижимал ее к себе, прежде чем смог найти подходящие слова, чтобы выразить свое счастье.

Они оделись, чтобы поехать в «Риц» на обед с шампанским, потом решили отметить это событие дома, на крыльце, глядя на океан, слушая старые записи Томми Дорси [44].

Они строили песчаные замки. Огромные. Сидели на заднем крыльце и наблюдали, как их размывает приливом.

Иногда они говорили о словесном взрыве в его голове, на автостраде, по пути в Санта-Барбару, в момент смерти Томаса. Гадали, что означают слова «есть свет, который вас любит», и в голову приходили мысли о самой большой мечте: на самом деле люди не умирают.

Они завели черного лабрадора.

Назвали его Суоки, потому что звучала эта кличка очень смешно.

Иногда по ночам ее охватывал страх. В другие ночи то же самое случалось и с ним.

Но они могли опереться друг на друга. А время, как известно, лечит.

Авторское послесловие

Итак, семь дней в неделю я вставал на заре, принимал ледяной душ, чтобы мои нервы онемели и не реагировали на те ужасы, которыми каждодневно потчует нас мир, одевался, съедал миску хлопьев с молоком на завтрак, писал пять часов, подкреплялся кашей, писал еще шесть часов, обедал, проводил тихие, спокойные вечера с моей очаровательной женой, не высовываясь, в надежде, что жестокая судьба еще один день не заметит меня, а потому убережет от встречи с разъяренным носорогом, сошедшим с рельс поездом или с вооруженным автоматом борцом за права золотых рыбок. Потом мой роман «Полночь» поднялся на верхнюю строчку списков бестселлеров, судьба повернула-таки голову в мою сторону, и я сразу понял, что бесчисленные носороги, поезда и маниакальные защитники разных прав уже начали принюхиваться и разворачиваться в мою сторону, бормоча под нос: «Ужо доберусь до Кунца (большинство поездов не дышат и не бормочут, но, разумеется, злобным такое под силу)».