Некромагия

— Что же, вы позвали, и мы пришли. Теперь мы слушаем вас.

Владыка откинулся на подушках. Спальню ярко освещали огни множества литых свечей из нежно-розового пчелиного воска. Октон приказал расставить и зажечь их перед приходом гостей, он желал видеть выражение лиц и жесты.

Их четверо. Первый — друг, второй — враг. И еще двое, которые в этот вечер, скорее всего, станут врагами. Каждый надеялся, что Мир достанется ему.

Каждый, кроме Доктуса Савара. Основатель цеха вещественной магии не интересовался властью над Универсалом — лишь своими мастерскими, плавильными печами и перегонными кубами. Единственный из присутствующих, искренне преданный Октону. Сын бедного ремесленника не смог бы достичь столь многого без высокого покровительства. В свое время Октон, разглядев талант молодого ученика, поддержал его. До сих пор Доктус не напоминал чара — плотный мужчина среднего роста с красным от жара плавильных печей лицом. Крупные руки и толстые короткие пальцы, широкие плечи и сильная шея... Внешне аркмастер цеха вещественной магии так и остался ремесленником из пригорода. Но магия всегда накладывает отпечаток на того, кто занимается ею, и иногда Октону казалось, что в глазах Доктуса видны медленно вращающиеся шестерни и надувающиеся мехи печей.

Доктус Савар был другом. Безразличным ко всему, что не относится к его работе. Не глупым — но и не слишком прозорливым. Доктусу не было дела до политики Универсала, главное, чтобы ему не мешали заниматься его механикой.

Октон Маджигасси знал: Савар предан и слаб. Когда Октон сделает то, ради чего собрал здесь чаров, лишь верность Владыке заставит Доктуса, преодолевая нежелание вмешиваться, оказать помощь.

— Мы ждем, — напомнил Некрос.

Октон посмотрел на него. Младший из присутствующих, Некрос Чермор был и самым нетерпеливым. Высокий и хрупкий. Изящные длинные руки, узкие ладони, тонкие черты лица. Его отец, покойный Орв Чермор, хозяин Острога-На-Костях, никогда не был женат. По городу ходили слухи, что мать Некроса — одна из ведьм, узниц Острота. Теперь тюрьмой управлял младший брат, во всем преданный Некросу. Горожане перешептывались о потайных лабораториях, оборудованных в сырых тюремных подвалах. Надо же было Некросу где-то проводить опыты? А трупы казненных преступников — вполне подходящий материал. В Форе никто не говорил «цех мертвой магии», «цех теплой магии» — говорили просто «холодный цех», «мертвый цех», будто про объединения мясников или кожевников. Мертвый цех — самый малочисленный. Другие отправляли своих чаров в селения вокруг, между аркмастерами был договор на этот счет. Но невежественные крестьяне страшились мертвой магии, а потому у Некроса почти не было последователей. Зато у братьев Черморов имелась большая сеть соглядатаев, постоянно докладывавших о том, что происходило в Форе.

Темно-зеленые глаза Некроса были словно присыпаны прахом. Странный, противоречивый тип, подумал Владыка. И все же — пока не враг, ведь Чермор искренне полагает, что Мир может достаться ему.

А вот и третий.

Прозрачные глаза Гело Бесона смотрели куда-то даль, сквозь гранитные стены Горы Мира. Бесон был ненамного младше Октона, но гораздо крупнее и крепче. Годы не подточили его. Гело напоминал не чара, а воина: сын богатого землевладельца из Бриты, самой северной части Аквадора, гордый, уверенный в себе. Скорее прямолинейный, чем хитрый, аркмастер холодного цеха пока не проявил себя ни другом, ни врагом. К Октону он был равнодушен.

Зато Бесон ненавидел Сола Атлеко.

Подслеповато щурясь, Владыка перевел взгляд на последнего гостя. А вот это — враг. Главный соперник Гело Бесона в борьбе за власть над Универсалом.

Аркмастер цеха теплой магии, Сол Атлеко был могущественным чаром — во всем Аквадоре он уступал лишь Октону. Неприязнь между Солом и Гело Бесоном возникла с первых же дней их знакомства и быстро переросла в ненависть, слишком уж разными они были. Гело — суровый и немногословный, Сол — подвижный, порывистый, говорливый. Хотя недавно до Октона дошли слухи, что глава теплого цеха предпринимает шаги к примирению с Бесоном. Много лет отдавший изучению древних знаний, Атлеко желал стать хозяином Универсала еще и потому, что в пирамиде находился архив, библиотека, к которой с недавних пор по приказу Октона ему закрыли доступ. А еще под Универсалом хранилось то, ради чего. Сол Атлеко, как подозревал Октон, был готов отдать что угодно.

Его отец — богатый столичный клирик, но всю юность Сол провел на юге, в одной из академий пустыни. Низкорослый, как и Доктус, огненно-рыжие волосы, порывистые движения... В глубине глаз Сола Атлеко горел жадный, злой огонь.

Все пятеро знали, что Октон Маджигасси умирает. Кто-то из четверых гостей должен был стать новым Владыкой Универсала. Трое мечтали об этом, двое были нейтральны, один — врагом. Но никто из пришедших пока не понимал, что задумал старик.

— Все вы, кроме Доктуса, уже несколько раз смотрели туда... — дрожащая рука Владыки указала в сторону небольшого сундука, что стоял на низком столике возле кровати. — Когда в последний раз вы видели Мир?