Некромантика по любви

— Я был настоящим чудовищем… — поймав мою руку, он нежно поцеловал обнажившееся запястье…

— Ты заметила, как тут воняет? — голос Люси меня вырвал из вороха приятных воспоминаний.

Подруга меня потеснила, выглядывая из мобиля.

— Да, — с трудом улыбнувшись, согласилась я. — Ужасно.

После благоухания лип, аромата цветущих лугов, моего милого сада, розария перед Крапивой, разбитого мной же, Льен действительно вонял. Гнилью, сточными водами, помоями, дымом и лошадиным дерьмом. Очевидно, по улице недавно проехала конка, а мелкий дождь только усилил букет городских «ароматов»…

На перекрёстке Малиновой и Генеральской царила привычная давка: несколько личных мобилей, омнибус, коляски трициклов гудели клаксонами и ругались. Я тяжко вздохнула. Нет, Льен ни капли не изменилось. Это я стала другой. И глядя на такие родные когда-то улочки, я не испытывала прежнего трепета.

Город, в котором я родилась и выросла, — я не скучала.

Ловко объехав гудящее столпотворение, мобиль повернул на Генеральскую, и я с удивлением увидела знакомую до боли невысокую чугунную ограду с кованной калиткой, красные кирпичные стены, белые узкие окна. Сердце всё-таки дрогнуло. Дом моих родителей. Мой дом. Теперь уже бывший. Сразу же вспомнилось, как я стояла и плакала, прощаясь с ним. Тогда тоже лил дождь… Холод, мрак. Лужи и тающий снег. Надо же, а плющ со стены новые хозяева весь оборвали. Это был мой личный плющ, я училась сдерживать магию, но не всегда получалось, и остатки силы я «сливала» в зелёные плети за окном. Отвернулась, не желая замечать изменений, но мобиль неожиданно притормозил. А потом раздался голос Эдвина:

— Адель, удели мне пару минут, пожалуйста. Это будет недолго.

* * *

Выходя из мобиля, я привычно уже оперлась на предложенную руку, поймав себя на предательской мысли о том, что отпускать её не желаю. И плевать на приличия. Эдвин, кажется, ощущал то же самое, потому что, помогая переступить через каменный бортик высокого тротуара, он осторожно привлёк меня к себе. Этот трепетный жест многого стоил.

Мы стояли перед калиткой, зачем-то разглядывая сквозь острые прутья решётки крошечный дворик, в котором я выросла. А платан срубили, и качели убрали… Видимо, новым жильцам они оказались ни к чему.

Милорд прервал молчание первым.

— Адель, милая, ты помнишь наш с тобой договор? Тот самый…

Я вздрогнула, выплывая из невольных воспоминаний, и недоумённо оглянулась. Кажется, прозвучавший вопрос был риторическим, и мой ответ совершенно не требовался. Но я всё же молча кивнула. Эдвин нахмурился, с явным трудом подбирая слова.

— Ты тогда сказала, что хочешь жить подальше от Льена. Со мной. Чтобы сбежать от сплетен. Но сейчас всё изменилось, — он рвано выдохнул и потёр пальцами левой руки переносицу. Как всегда, когда нервничал. Я открыла было рот, собираясь ему возразить, но его твёрдый палец вдруг коснулся моих губ, призывая к молчанию. — Посмотри на этот дом. Я могу купить тебе его, как подарок. В память о… — он снова замялся, потом тихо произнёс, наклонившись к моему уху: — Подаренной мне первой ночи.

И обидеться бы на такое, но я уже настолько хорошо знала Эдвина, что даже не подумала сейчас ничего дурного. Наоборот. Снова вспомнила, какой он удивительный. А ещё я совершенно забыла о том, как богат лорд Морроуз.

— Но дом не продаётся… — я кивнула на маленький и порядком захламлённый уже дворик. — Там живут люди.

— О… Это пусть тебя не волнует, — голос Эдвина вдруг прозвучал отстранённо. — Предложу им хорошие деньги и позабочусь о переезде в отличный район. Думаю, договориться не будет проблемой.

Я снова взглянула на дом. После Крапивы он казался мне совершенно чужим и далёким. Он уже не был моим. Плющ оборвали, деревья срубили… наверняка все изменили внутри. Даже слуг давно рассчитали. В прошлое не вернуться невозможно, да и не нужно оно мне.

— А при чём тут наш договор?

— Я его собираюсь расторгнуть, — нотка боли в его выразительном бархатном голосе звучала так ясно…

— Неужели я надоела тебе, Эдвин Аристарх Гортрем Морроуз? Ты решил от меня избавиться? — я шутила, и он это понял. Виновато вздохнул, попытался выдавить из себя подобие улыбки. Получилось прискорбно.

— Я даю тебе шанс отступить, смелая Аделаида Вальтайн. Без потерь и без сожалений. Я обеспечу тебя содержанием, ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Я позабочусь об этом. Ты ведь этого хотела?

Да он всерьёз пытается меня облагодетельствовать! Готов сделать для меня всё и даже больше, упуская лишь один момент…

— А если я откажусь, что тогда, лорд, меня так старательно отвергающий? — я прищурилась, поворачиваясь к нему. Мы стояли так близко, что прохожие, шедшие мимо, невольно оборачивались и осуждающе качали головами.

— Как только ты переступишь порог моего нового столичного особняка, маленькая воинственная миледи, — он говорил очень медленно, и я чувствовала его горячее дыхание. И как он напряжён, тоже чувствовала, — шанса на отступление больше не будет.