Некромантика по любви

— Это кто же у нас так печётся о добродетели хозяев? — раздался знакомый голос с порога уютной столовой, в которой мы с Люси позволили себе уединиться и выпить полуденную чашечку кофе. — Прислуга, позволяющая себе обсуждать интимную жизнь…

— Прислуга всегда её обсуждает! — поднимаясь из-за стола, перебила я лорда Оберлинга, опасаясь услышать ещё нечто более неприличное. Он мог. — Милорд, Эдвин пока не вернулся. Вы с нами поужинаете?

— Сидите, Адель, — когда главный ловчий нашего королевства говорит таким тоном, нет никакого желания возражать. — Я пришёл именно к вам. Но от ужина не откажусь. — Он кивнул Люси, она быстро встала и вышла.

Взгляд у всегда весёлого Тьена был необычайно серьёзен. Я оцепенела от нахлынувшего дурного предчувствия.

— Что-то случилось? Не томите, милорд, говорите быстрее! — с трудом выдохнула я, сжимая пальцы до боли.

— Эдвин арестован.

* * *

Он произнёс это светским тоном, почти что равнодушным. Так разговаривают о погоде. Я рухнула в кресло. Стало тяжело дышать. Проклятый Оберлинг! Всё никак не могу привыкнуть к его эпатажности! Он любит испытывать людей на прочность… Вот и сейчас поморщился и добавил будто нехотя:

— Никаких истерик, миледи. Это хорошая новость. Наш венценосный затейник решил разыграть эту партию с размахом. У Эда отдельная камера, ресторанное меню и куча неотложных дел. Ему есть чем заняться.

— Почему вы не потрудились меня предупредить? — тут же успокоившись и выпрямившись ( я подспудно ждала от Тьена чего-то подобного), спросила я холодным тоном. — Морроуз был в курсе?

— Говоря откровенно…— Тьен снова поморщился, мрачно рассматривая гладко отполированный ноготь мизинца. — Меня самого позабыли уведомить. Узнал час назад. Монарх нам достался инициативный,— он тяжко вздохнул, переводя взгляд на меня, — и непредсказуемый. Не самый приятный расклад для служб безопасности.

— Зачем его Величеству эти игры? — окончательно выровняв голос, тихо спросила я. — Не понимаю.

— Алистер… уф! — Тьен снова стал серьёзен, и это его выражение пугало меня куда больше, чем сурово сведённые брови или даже кривой оскал улыбки верховного ловчего королевства. — Его Величеству не дают покоя лавры отца. Он хочет, чтобы его любили и уважали если не больше, то хотя бы так же, как покойного Эстебана. Но возможностей проявить себя у Алистера значительно меньше… опять же, благодаря разумному правлению двух гениев — короля Эстебана и канцлера Браенга. Заговоры закончились, преступники измельчали, восстаний — и тех не предвидится. Тишь и всеобщая благодать.

— Но это же хорошо?

Дверь в столовую приоткрылась, и в ней показалась Люси, везущая сервировочный столик на колёсиках.

— Да, миледи! — легко согласился со мной Оберлинг, принюхиваясь к аппетитным запахам. — Для простых обывателей. Но в этом благостном состоянии есть немало опасностей.

— Простите, миледи Адель, — прощебетала Люси, выставляя на столик целую россыпь тарелок во всяческой снедью. — Я взяла на себя смелость предложить вам закуски. Ужин ещё не готов, а милорд наверняка голоден.

— Вы прелесть, Люси! — громко выдохнул Тьен, пожирая глазами внезапное кулинарное счастье. — В королевском дворце ни одна сволочь мне даже чаю сегодня не предложила! — И тут же добавил, бросив быстрый взгляд в мою сторону: — Вот так и живу. Как птичка: где попрыгал, там и поел.

Я нервно вздохнула. Как он может болтать сейчас о подобных глупостях? Эдвин там арестован, а он… Проводив взглядом уходящую Люси, Тьен обернулся ко мне и продолжил:

— Война, голод, хаос, эпидемии… — эти вечные спутники человечества порождает преступников всех мастей и калибров. Я знаю, что с ними делать, я понимаю их логику, вижу их мысли. И глубоко в душе в чём-то даже сочувствую, — он тяжко вздохнул, забрасывая в рот тарталетку с гусиным паштетом. Потом потянулся к графину, стоявшему в центре стола, откупорил плотно притёртую пробку, повёл чутким носом и, ухмыльнувшись, плеснул в бокал тёмно-красную жидкость.

— Сейчас нет ни голода, не войны, — попыталась я вернуть его в разговор. — Однако преступники не перевелись.

— Благополучие порождает скучающих монстров, миледи Адель, — произнёс очень грустно лорд Оберлинг. — Настоящих чудовищ. Самые жуткие преступления в истории ловчей службы — дело их рук. И поймать их немыслимо сложно. Убийства, насилие, кражи, разбой, совращение и развращение, творимые исключительно ради собственного удовольствия. Как вам такое?

Я смотрела на Тьена во все глаза и не знала, что ответить. Мне даже в голову не приходило подобное! Как такое возможно?

— Ужасно… — я смогла лишь прошептать. — Но причём здесь наши дети⁈ И Эдвин?