Нелюдь

Поединки такого рода иногда нарочно проигрывали, потому что считалось, что тот, кто выиграет поединок, станет мужем невесты в этой жизни, а тот, кто проиграет, станет ее мужем в вечности.

Сегодня тоже был род поединка, и Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии не мог понять, чем он кончится. Было похоже, что в вечности у А_реты будут двое мужей.

За стеной раздались выстрелы и крики: это Радость_тьмы расстреливал разбуженных тревогой, только еще сыплющихся с коек десантников.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии сомневался, что у кого-то из этих, разбуженных собственной смертью, достанет силы и реакции противостоять оружию в жгутах барра. Может быть, только у Эйрика ван Эрлика. Но зато Эйрик был и не совсем человек.

Он был учтив и воспитан, как барр, только без крыльев. Белоперый даже хотел вызвать его на поединок из-за А_реты, но потом передумал, потому что все-таки не стоило оказывать такую честь существу без крыльев.

В диспетчерской за дисплеями сидел щуплый человечек, невысокий, как все люди, не больше двух метров ростом, и в панике лапал кобуру.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии

не стал стрелять по нему из импульсной пушки, потому что она разнесла бы дисплеи, а просто взмахнул крылом. Режущие кромки когтей сомкнулись в стальную полосу, край которой мог быть или гладкий, или зубчатый, по желанию воина, – и голова диспетчера покатилась по полу со смешно выпученными глазами. Из наушника на голове доносились квакающие звуки, и барр решил, что этот момент стоит запомнить для смертной песни – человек был уже мертв, а его наушник еще крякал.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии шагнул к дисплею и увидел, что дела обстоят прекрасно.

Под южным пологим склоном горы войска разворачивались в цепь. Черные, похожие на жуков танки с круглыми спинками и тускло мерцающей противорадиационной броней выползали из подземных укрытий, над мостом, стягивающим пропасть между горой и плато, кружила «летающая крепость», и десантники, прыгучие, как зайцы, в силовой броне, огромными трехметровыми прыжками неслись по склону.

В самом губернаторском комплексе из Южной и Северной казарм тоже выбегали солдаты: по тридцать шесть на казарму. К сожалению, многие из них были не в силовой броне, а в обычной бронеткани, и танков у них не было.

Вообще это было очень хорошо, что в комплексе было много людей. Если людей много, другие люди вряд ли поджарят комплекс с орбиты. Белоперому_парящему_в_ночном_безмолвии вовсе не хотелось предстать на суд предков поджаренным с орбиты.

Ведь предки спросят: видел ли ты противника, когда был убит? И барр, который даже не видел противника, его убившего, будет после смерти сидеть на скамеечке у входа во Дворец Битв и мыть в лоханке перья туда входящим.

Именно ужас Смерти_с_орбиты в свое время побудил Барру капитулировать, потому что все были бы очень рады умереть лицом к лицу с человеком или танком, но никто не хотел умирать для того, чтобы после смерти мыть в лоханке чужие перья. Все хотели, чтобы после смерти перья мыли им.

Радость_тьмы выбежал из казармы, и Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии видел его на тактическом экране как красную прыгающую точку, к которой со всех сторон сбегались точки зеленые.

Самые умные зеленые точки забивались куда-то в кусты или за стены, а самые глупые бежали к красной и сразу же становились из зеленых желтыми.

Белоперый_парящий видел, что на схеме он тоже обозначен красной точкой и что к нему тоже спешат зеленые. Было даже удивительно, почему командиры еще не сообразили, что противник тоже видит тактическую картину, и не попытались блокировать канал.

– Седьмой, седьмой, я пятый! – донеслось до Белоперого из наушника на оторванной голове. – Седьмой, вы живы? Прием, прием.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии вздохнул. Это было бы прекрасно, если б две красные точки дрались против нескольких сотен зеленых и еще против тяжелых флайеров и танков, обозначенных не точками, а квадратиками и кругами. Но, к сожалению, предки спросят не только: «Скольких ты убил?» Они спросят: «Убил ли ты столько, сколько можно было убить в этом деле?»

Когти барра разомкнулись – на крыле вместо сплошной режущей кромки теперь сидели сто восемьдесят мелких коготков. Коготки с немыслимой скоростью забегали по клавиатуре, скользя по директориям и вводя команды.

Через секунду крайний коготь ударил по клавише ввода, и силовые поля в зверинце исчезли. Обезумевшие от взрывов животные выскочили на дорожки сада.

Двадцатиметровый василиск медленно заструился наружу, ощупывая окрестности своими глазами-локаторами, и через секунду сигналы вернулись, отразившись от чего-то двуногого. Глаза сменили режим, и вместо радиоволн вперед устремились гамма-лучи. Двуногое вскрикнуло и упало.