Немец

Но не следует думать, что приятели решили всерьез увлечься коммунистической идеологией. Причина, по которой они охотно приняли предложение Шмидта, была проста и понятна всем. Распорядок дня в лагере был такой: выходили на работу в шесть утра, в одиннадцать часов обедали, возобновляя работу только к вечеру, потому что трудиться в поле под палящим солнцем было невозможно — люди падали замертво и толку от них для «народного хозяйства» советской страны уже не было. Занимавшимся на курсах Шмидта разрешалось покидать работу и идти в учебный класс на полтора часа раньше других. Там им не только зачитывали свежий номер газеты «Правда», но, бывало, чаем угощали, а иногда и суррогатом какао. Правда, приходилось слушать ежедневные политинформации, в то время, как их товарищи наслаждались послеобеденным отдыхом. Но, очевидно, шансов сохранить здоровье, не надорваться на полевых работах у новоявленных «марксистов» было существенно больше.

Сохранить здоровье, жизнь, вернуться домой… Ради этого Отто и Ральф договорились жертвовать всем. Конечно, они никогда бы не опустились до подлого предательства в отношении других несчастных пленников. При этом, изучение теории Маркса и «Краткого курса истории ВКП (б)» под редакцией Сталина они не считали изменой.

Ральф сказал себе: буду считать это продолжением своего образования. Надо же понять, отчего большевики столь фанатичны. Не только ведь от страха перед усатым монстром!? Собственные идеологические установки не мешали воспринимать чужую теорию. Ведь ни Ральф, ни Отто не были нацистами.

В свое время они, как и миллионы их сограждан, восхищались Адольфом Гитлером и его пламенными речами, построенными на повторении близких всем немцам истинах. Ральфу было отрадно сознавать себя частью величайшего народа на свете, сумевшего самостоятельно встать с колен, заставить весь мир считаться с мнением Германии и даже бояться ее.

Любой немец, независимо от того, насколько развит в нем ген национализма, должен был приветствовать рост авторитета своей страны на мировой арене. Пропаганда делала свое дело. До сих пор ни в одной стране мира кинохроникеры не играли столь существенной роли, как при фюрере. Они создавали и режиссировали параллельный настоящему мир иллюзий, в который с головой ушли миллионы людей, дав возможность НСДАП в комфортных условиях делать свое дело по другую сторону экрана.

Но кто задумывался тогда об этом? Юный житель провинциального Ландсхута Мюллер? Черта с два! Он раз десять посмотрел фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли», и, если бы не влияние семьи, обязательно записался бы в штурмовики.

Повзрослев, побывав в боях, обдумав многое за месяцы плена, прочитав с десяток книг, Ральф Мюллер изменился настолько, что порой переставал узнавать себя настоящего в себе бывшем. Взглянув на жизнь шире, чем это дано не испытавшим боль и лишения, Ральф стал видеть мир с житейской позиции, постепенно осознавая, что марксизм, национал-социализм, антисемитизм или сионизм — лишь способы достижения конкретных целей, в основе которых лежит борьба за собственность. Для ефрейтора вермахта это было настоящим озарением. Но книги из лагерной библиотеки — одно дело, а вот жизненные обстоятельства, люди, с которыми столкнулся Ральф — совсем другое.

Ральф каждый день вспоминал Катю Зайцеву, свою подругу из Воронежа. Уж кого-кого, а ее-то он никогда бы не причислил к расе «недочеловеков». Да и Катя однажды сказала ему: «Ральф, знаешь, а ведь я считала, что все немцы, они не просто капиталисты, а, значит, уже не очень хорошие люди, я думала, что все немцы — это стадо кровожадных зверей, с которыми нельзя ни о чем договориться. А ты вон какой у меня…»

Он скучал по Кате. За два года службы это была единственная подруга Ральфа. Да, что там говорить, Катя Зайцева стала его первой женщиной! С соседкой он, разумеется, целовался раза два или три, но это ведь не в счет…

Он скучал по Кате и почти каждый день, лежа после отбоя на нарах, делился своими чувствами с другом. Тот вежливо поддакивал да вздыхал, видя, как Мюллер то и дело вслух мечтает о несбыточном и строит фантастические планы. Как можно не осознавать: дороги Ральфа Мюллера и Кати Зайцевой пересеклись случайно и дальше идут в противоположных направлениях.

На самом деле Ральф иллюзий не строил, но иногда баловал себя, разрешая воображению выходить за границы беспросветной реальности. И тогда представлял себе, как после войны, чем бы она ни закончилась, поедет в Воронеж к Кате в гости, либо пригласит ее к себе в Баварию, поведет в пивной ресторанчик, а после они пойдут гулять в старый город, поднимутся в замок, полежат на свежей травке и вместе послушают как поют птицы в его краю… В такие минуты он становился абсолютно никчемным солдатом, работником или слушателем политической школы. Это был всего лишь абсолютно счастливый человек, безразличный к тому, где ему суждено провести оставшуюся жизнь, лишь бы только с этой девушкой, необычайно доброй, отзывчивой, такой всепонимающей и такой красивой…