Немец

— Вот Лиза моя, а это родители. Папа был георгиевский кавалер. Фотокарточка сделана в 1916 году, как раз в тот день, когда он вернулся с войны по ранению… Мама еще маленькая, с бабушкой. Вот я, еще до войны. Это в тридцать девятом году, в Репном, на субботнике. А фотографий Ральфа у меня нет. Честно говоря, я его забыла за столько лет, только образ неясный оставался. А когда увидела вас, — женщина кивнула в сторону приятеля Антона, — так сразу вспомнила.

— Екатерина Михайловна, а в какой церкви вы спрятали документы? — подал голос Антон.

— Так, в этой, в Адмиралтейской… Там службы не шли, наверное, с сорокового года.

— Это на набережной, — пояснил Игорь, — где Петр строил корабли. Мы там были с тобой и с Юркой, когда вы ко мне приезжали на юбилей.

— Я помню, — Антон взял чашечку с чаем, сделал глоток. — А как вы думаете, есть шанс их найти?

— Документы-то? Не знаю. Правда, я точно помню, где спрятала. Другое дело, что Адмиралтейскую не раз реставрировали, но хуже всего, что фундамент затопляло. Все уж сто раз могло пропасть. Ну вот, я когда прибежала в церкву, там никого не было. Помню, ветер гуляет, темно внутри, а мне все нипочем, не страшно. Там, прямо под иконостасом, между полом и стеной пустота. Я рукой пошарила — вроде можно, и положила коробочку. В самой серединке. И так ее далеко постаралась задвинуть.

— Так, наверное, давно уж кто-нибудь нашел вашу коробочку.

— Не думаю. Пол крепкий, разбирать бы не стали. Если только плитку сверху положили. Грешна я, в церкви той с тех пор не была ни разу, не знаю. А в тот вечер, когда выходила из нее, вдруг солнышко появилось, а до того неделю метель мела. И так на кресте засверкало ярко… Мне, как бы вам сказать, так стало благостно на душе. Подумалось: «А, будь, что будет, все равно ведь — конец один, а Бог на небе есть, он меня рассудит». Видно мне Господь послал силы тогда, чтобы я все вынесла. И ведь вынесла, бабка, всех пережила!

— Екатерина Михайловна, — Ральф аккуратно взял женщину за руку. — Можно вас попросить об одной вещи?

— Конечно, сынок, конечно, что такое?

— Можно взять одну из ваших фотографий?

— Да конечно можно. Берите любую.

— Можно я возьму эту, довоенную? — Ральф отложил карточку, на которой молодая воронежская девчушка дерзко улыбалась фотографу. — Какая вы красивая!

— Так, дорогой Ральф, твой дядя неспроста со мной любил поговорить… Впрочем, что я несу ерунду, старая карга. Давайте, лучше еще чайку согрею.

— Нет, спасибо вам, Екатерина Михайловна, — Антон поднялся и сделал своим спутникам знак последовать его примеру. — Нам пора.

— Ну, раз пора, значит пора. Я провожу.

У самой двери женщина остановилась, посмотрела поочередно на друзей и, обратилась к Антону:

— Будьте аккуратней. И его берегите. Все-таки, немец, гость, мало ли чего, ладно? Я ведь чувствую, не удержитесь, полезете в церкву… Помните, это прямо посередине иконостаса. С Богом.

В церковь решили проникнуть поздно вечером. Когда сгустились сумерки, участники «операции» вышли из «Арт-Отеля», где располагался их временный штаб. Антон то и дело озирался по сторонам, опасаясь слежки со стороны загадочного немецкого старичка и его «широколицего» спутника.

Игорь припарковал машину прямо на набережной, у монумента, установленного в честь колыбели русского флота. Шесть куполов церкви, как и сто лет назад, возвышались над местностью и казались незыблемыми, вечными. Трудно было поверить, что во время войны Адмиралтейская, а, точнее, Успенская церковь была наполовину разрушена: обвалилась крыша, сгорели несколько куполов, потрескались стены. Но самая старинная ее часть, где располагался иконостас и где, по преданию, сам царь Петр Алексеевич любил петь в хоре на клиросе, не пострадала. Она пережила пожары, войну, разливы реки.

— Игорь, у тебя есть идеи, как аккуратненько и незаметно туда проникнуть? — спросил Антон, когда заговорщики подходили к церкви.

— Видишь, что это? — Игорь достал из кармана большой висячий замок, который в России традиционно называют «амбарный». — Там такой же. Ломиком его скинем, а после этот поставим. Сторожа нет, но может, правда, ездить патруль. Периодически.

— Ломиком… Ну, что ж, давай попробуем.

Замок не хотел подаваться без шума. Он отскочил и упал с таким грохотом, что всем показалось, будто сейчас к Успенской церкви нагрянет вся милиция города и области. Выждав какое-то время в стороне, для верности, Игорь и Антон зашли внутрь. Ральфа на время разведки было решено оставить на улице, «на шухере».

В действительности же Антон не хотел вовлекать иностранного гражданина в возможные ситуации с участием представителей власти, нагрянь они сюда неожиданно. Он попросил Ральфа прикрыть за ними дверь, повесить на нее новый замок, и следить за происходящим, но ни при каких обстоятельствах не вмешиваться.

— Если нас поймают, жди десять минут и возвращайся в отель. И ничего не предпринимай, — строго проинструктировал он Ральфа и скрылся за дверью церкви.