Немецкий дух в опасности

Вернер Зомбарт прекрасно изложил концепцию «пролетарского социализма», показав, что внутреннее развитие пролетарского духа привело его в ходе XIX столетия к исторической развилке: один путь вел к перманентной революции, а другой – к социализму. Немецкий национализм тоже стоит сегодня на распутье между нацией и революцией. Соответственно, нам просто необходимо понять, что такое революционизм; само это настроение, стоит добавить, может принципиально увязываться с любым политическим движением, а вовсе не только с пролетарским. Вот как революционизм определяется у Зомбарта: «Этим словом я обозначаю такое интеллектуальное течение, которое стремится к всестороннему признанию и практическому воплощению принципов люциферианства

417. В представлении революционистов собственно революция перестает быть тем, чем она была испокон веков: средством для достижения цели, – и становится вместо этого самоцелью как таковой. То революцию предлагают в теории понимать как своего рода вечное и непреходящее состояние общества (в этом случае можно говорить об абсолютном, или философском, революционизме), то в ней на практике видят бесконечный процесс; когда-нибудь (в теории) процесс этот может и завершиться, и на смену ему придет новый порядок, однако на деле (в практическом смысле) он продолжается так долго, что, по сути, людям и даже целым поколениям жить остается только с мыслью о революции. Выходит, что революционисту вообще не следует

задумываться о будущем: тем самым он только зря растратит революционную энергию. О созидании ему не стоит и вспоминать: дело революции от начала и до конца заключается в разрушении. Бернштейн когда-то сказал: „цель – ничто, движение —

все“; в его устах это звучало вполне безобидно, но революционисты восприняли этот принцип и воплотили его с какой-то пугающей серьезностью. Причем „движение“418, в их случае, понимать следует как „уничтожение“».

Сегодня очень много говорят о революции: неплохо было бы заново осмыслить само это понятие. В Англии была своя glorious revolution

, во Франции – своя grande révolution. Немецкую революцию 1918 года, с другой стороны, не назовешь ни славной, ни великой. Сегодняшние наши революционеры уже знают, что революция оборачивается пшиком, если она не доходит до крайностей. А если не играть с немецким народом в эти политические игры, то крайностям он сможет воспрепятствовать сам.

Нашим революционистам приходится это признавать, особенно когда они пытаются заигрывать с немецким народом. Чем-то, наверное, может помочь новый миф; особенно если он не возникнет спонтанно, а станет итогом тактических размышлений. Людям нужен миф.

Но что сегодня – за исключением экономических программ – может предложить народу национализм? Чем он обогащает немецкую душу? Вопросы, к сожалению, без ответов. Из «мифа о новой нации» мы ничего толком не узнаем, кроме того, собственно, что «народ, с распадом всех организаций, существовать будет не как таковой, а только в форме движения». Удивительная формула, которая сама по себе прекрасно характеризует весь бессодержательный интеллектуализм националистических изданий. Любая конкретика там раскладывается на составные части, так что логическим образом в итоге не остается ничего, кроме бесплодных и бесформенных схем, кроме пустого «движения»: понятийной абстракции. Нужна какая-то совсем уж отчаянная диалектика, чтобы называть это синтезом «национального» и «социального», «правого» и «левого», чтобы выдавать это за «миф». Безостановочная «дезинтеграция» всех действительных условий приводит к расплывчатым представлениям о некоей переменной, которая непрерывно вращается вокруг себя. Ничего предметного в образе «народа как движения» найти просто не удается. Движение ради движения: здравый смысл подсказывает, что это фикция, бесполезная выдумка, чистый формализм. Ценность любого движения в конце концов заключается в его целях и устремлениях. Абсолютизация движения как такового являет собой в лучшем случае пережиток недопонятой философии жизни.

Новый национальный миф несет на себе – осознанно или нет – печать нигилизма. Чтобы оформилось чистое движение, многое для начала должно погибнуть: «Традиции, программы, мировоззрения и привязанности, фантазии и сомнения – все это будет уничтожено водоворотом исторического развития». Здесь у аналитика уже явственно проглядывает яростный, опустошительный фанатизм! Пожалуй, в этих фантазиях о мировом пожаре слышна даже какая-то болезненная нотка личного удовлетворения. «Традиции, программы, мировоззрения и привязанности» – всем этим жертвуют с легким сердцем, как пожертвовали недавно золотым стандартом. Синхронность этих тенденций наводит на определенные мысли.