Немезида

Страницы были потрёпаны множеством касавшихся их рук, и ему захотелось взять их в руки и листать, получая  утешение от написанного. Дэйг знал, что стоит только ему попросить, и Нуст выдаст ему копию для личного пользования. Но иметь такую книгу в доме, там, где она могла быть обнаружена,  случайно или того хуже, и использована людьми, не понимающими заключённой в ней истинной сути, для того, чтобы обвинить его... Он не мог пойти на такой риск.

Рядом с ним обнаружился Нуст:

– Ты отлично рассчитал время. Мы как раз собирались начать чтения. Ты ведь присоединишься к нам?

Дэйг осмотрелся. В погребе было совсем немного людей. Некоторых он знал, другие  же были ему не столь знакомы. Он заметил новое лицо и узнал егеря из участка. Мужчина ответил настороженным взглядом, но Дэйг кивнул ему в заверение разделяемой ими тайны. 

– Конечно, – сказал он Нусту.

Парень с перебинтованной рукой взял книгу и передал её другу Дэйга. На первой странице спартанского во всех прочих отношениях тома присутствовал единственный элемент украшения.

Слова, вытесненные красными чернилами: "Lectitio Divinitatus",

"Божественное Откровение".

4

Если Гарантин когда-то и обладал настоящим именем, те стародавние времена бесследно канули в лету. Сами понятия прошлого и будущего были для Эвёрсора странным абстрактными идеями. Они были вещами, которые – если бы он сумел остановиться, чтобы их обдумать – вызвали бы лишь ростки замешательства и, как и всё остальное вокруг него – ярость.

Эвёрсор существовал исключительно в состоянии неистового вечно длящегося сейчас

, и  вопросы, касающиеся "до" и "после", сводились к их самым кратковременным составляющим. Всего лишь за несколько биений сердца "до" он обезглавил охранника, пытавшегося одолеть его  при помощи какой-то разновидности крупнокалиберного оружия, которое стреляло сетью. Через мгновение "после" он покроет прыжком открытое пространство, куда не дотягивался кран для летательных аппаратов, и приземлится среди группы техников, убегающих к дверному проёму. Гарантин позволял себе осознавать природу прошлого и будущего в таких мелких масштабах, но выходить за эти рамки не имело смысла.

Его способом существования была жизнь в гуще убийства. Он смутно осознавал другие времена – времена, когда он лежал в ваннах, наполненных амниотическими жидкостями, в то время как неутомимые машины его клана залечивали его раны или усовершенствовали инжекторы стимуляторов и вырабатывающие медикаменты железы по всему его телу. Времена, когда в лишённой снов не-дрёме между миссиями в его голове, как информационные бутоны, распускались гипногогические потоки данных; когда характеристики объектов связывались со спусковыми механизмами настроений, чтобы обеспечить ему всплески эйфории от каждого убийства, спазмы удовольствия при достижении очередной промежуточной точки, судороги боли, если он отклонится от программы.

Однако сейчас ничего подобного не происходило. Он обдумывал это, пока завершал прыжок; параллельно  с тем, как его аугментированная мускулатура расслаблялась, чтобы принять удар от приземления; в то время, как одна лишь сила его инерции немедленно убила убегающего техника. Он крутился волчком, вскрывая вены ножами-когтями на руках и ногах, скалящийся зев его стальной маски-черепа орошали брызги крови – а он искал программу, набор условий, определяющих победу.

Их не было. Копнув глубже, он дотянулся до своего чахлого прошлого. Он отмотал его назад так далеко, как только смог – возможно, на час? Он заново прогнал в памяти этот момент. Внезапное пробуждение. Переходный кокон, хранивший его в своём безмолвном, похожем на утробу пространстве, в котором он пережидал не-время до своего следующего блистательного высвобождения, внезапно раскрылся. Ошибка или что-то другое? Акция неприятеля? В конце-концов, именно это допущение было заложено в Гарантина на случай непредвиденной ситуации. Он обосновывал это – в той степени, в которой был вообще на это способен – тем, что, конечно же, если бы его разбудили по любой другой причине, гипногогия гарантировала бы, что он знал зачем.

Но ничего не было. Никаких параметров, только бодрствование. А для Эвёрсора проснуться означало окунуться в блаженство убийства. В его крови бурлил коктейль из стимуляторов и боевых медикаментов, компактные импланты-биофабрики в брюшной полости исправно синтезировали ударные дозы "ярости", "стимула" и "психона". При обычных обстоятельствах, Гарантин был бы вооружён не только имплантированным в кожный покров холодным оружием и маской-шлемом – он был бы окутан бронёй и снаряжен комплектом сервосистем. То, что у него их не было, всего лишь изменило подход убийцы к его мишеням. Он отбил несколько мелкокалиберных стабберов и пустил их в дело, используя каждый, пока не иссякал барабан с боеприпасами, а затем превращая оружие в дубину для укладывания своих жертв. Но стабберов хватало лишь на пару-тройку ударов, а потом они ломались поперёк корпуса из-за его неистовства,  и ему приходилось их выбрасывать.