Немезида

Грол открыл футляр и извлёк катушку памяти – рыночную модель из тех, что имелись в любом цивильном доме среднего достатка на любом из  основных миров.

– Один из наших связных сделал запись из публичной информационной сети. Это гоняют по кругу в начале каждого часа, – Джедда двинулся, чтобы забрать катушку, но Грол её не отдал. – Возможно, тебе стоит посмотреть это где-нибудь в более... приватном месте.

Капра быстро обдумал это, затем отрицательно покачал головой:

– Нет. Если это в сети, то все остальные уже про это знают. Наши люди тоже должны быть в курсе.

Джедда забрал катушку и вставил её в голо-проигрыватель. Устройство с жужжащим гудением воспроизвело призрачное изображение мужчины в тяжёлом парадном мундире и с фуражкой с витыми шнурами на голове. Он стоял перед ораторской трибуной, и Келл заметил, что на ней был символ открытого глаза с вертикальным зрачком – эмблема Сынов Хоруса.

– Губернатор Никран, – насмешливо сказал Джедда. – Интересно, где он это записывал? В подвале собственного особняка, трясясь от страха?

– Тихо! – шикнул на него Грол. – Слушай.

Губернатор начал с расточения пустопорожних любезностей и скучных восхвалений своим кукловодам из знатных кланов. Келл пристально наблюдал за голо-изображением. Он изучал выражения, сменяющиеся на лице политика, представляя, что видит его в прицел своей винтовки "Экзитус". Никран производил полное впечатление отчаявшегося человека. Затем губернатор перешёл к сути своего заявления.

"Граждане Дагонета, – сказал он, – я смертельно встревожился, узнав о гибели многих наших отважных солдат СПО из-за постоянных и безжалостных налётов, предпринимаемых повстанцами. Налётов, которые также унесли жизни множества невинных гражданских...

"

– Чушь собачья, – прорычал Джедда. – Только кровь кланских!

– Я рукоплещу бдительности наших солдат и отдаю должное их храбрости, – продолжал Никран. – Но вместе с тем я прислушиваюсь, когда их командиры говорят мне, что враги, таящиеся среди нас, представляют явную и текущую угрозу, которую нам ещё предстоит преодолеть. И поэтому, вместо того, чтобы затягивать эту ужасную войну, тратя впустую ещё больше драгоценных жизней дагонетцев, я послал прошение о помощи".

– Что это значит? – пробормотал один из людей Джедды. Келл сохранял на лице неизменное выражение, зная, что Койн внимательно за ним наблюдает.

По всему залу водворилась тишина, все ждали слов Никрана.

"Столетия тому назад, когда Дагонет накрыла тень развращённого короля-священника, мы столкнулись с аналогичным кризисом.  И тогда, как и сейчас, к нам на помощь пришёл воин. Владыка ратных полей, освободивший нас от страха и ужаса, – губернатор моргнул и облизал губы, и Келл ощутил странную дрожь предвкушения в том пальце, которым он спускал курок. – Сограждане, нынешним днём я получил весть от флотилии Сынов Хоруса. Они идут на Дагонет, чтобы освободить нас, и с ними – великий герой Хорус Луперкаль. Отриньте страх! Возмездие Астартес будет стремительным и страшным, но благодаря ему независимость, что мы жаждем, независимость ради свободы, независимость от удушающей власти далёкого и безразличного Императора будет нашей.

Грол нажал на кнопку на проекторе, и изображение исчезло.

– Вот так вот.

Из комнаты как будто откачали весь воздух: от заявления Никрана люди лишились дара речи.

Первым заговорил Джедда.

– Астартес... – прошептал он, от прежней эйфории не осталось и следа. – Идут сюда? – он посмотрел на Капру. – Мы не можем сражаться с космическим десантом. Кланские солдаты – одно дело, но элита Воителя...

– Мы ничего похожего раньше не видели, – мрачно сказал Грол. – Генетически усовершенствованные сверх-люди. Живое оружие. Ангелы смерти. Горстка их может сокрушить армии...

– И что мы теперь должны делать? – сердито рявкнула Бей. – Сдадимся всем скопом? Застрелимся и избавим их от хлопот?