Немезида

— Оно, разумеется, говорит против него. Это, несомненно, повлияло не только на присяжных, но и на самого судью. Да, оно говорит против него, однако, позже я занялся подробнее и этим вопросом. Да, речь шла о попытке изнасилования, но душить девушку он и не собирался, даже больше того, по-моему — а мне приходилось не раз иметь дело с подобными случаями — крайне маловероятно, что речь шла о настоящем изнасиловании. Вспомните, насколько в наши дни девушки стали доступнее, чем прежде. Их матери нередко цепляются за то, что случившееся было изнасилованием. У девушки, о которой идет речь, это был отнюдь не первый мужчина. Не думаю, чтобы этот случай имел такой уж большой вес как довод против Майкла Рейфила. Если бы не убийство… та, другая девушка была, несомненно, убита… но все тесты, которые я проводил, все мои наблюдения никак не согласовывались с такого рода преступлением.

— И как же вы поступили?

— Я позвонил Рейфилу и сказал, что хочу поговорить с ним по касающемуся его сына вопросу. Встретившись с ним, я рассказал о своем и моего друга мнении, подчеркнул, что у нас нет никаких доказательств, что пока нет оснований требовать пересмотра процесса, но что оба мы убеждены в совершенной судом ошибке. Я сказал, что, на мой взгляд, следовало бы провести дополнительное расследование — оно будет стоить очень дорого, но, возможно, откроет какие-то новые факты, которые можно будет представить на рассмотрение министерства внутренних дел. Такое расследование — дорогое удовольствие, но, мне кажется, для него это не будет непреодолимым препятствием. В этот момент нашего разговора я уже понимал, что говорю с тяжело больным человеком. Он и сам подтвердил это, добавив, что приговорен к смерти, что еще два года назад врачи давали ему лишь год жизни и считают, что только сила воли позволила ему протянуть вдвое дольше. Я спросил, какие чувства он испытывает к сыну.

— И какие же?

— Вас это интересует, не так ли? Со мной было то же самое. Думаю, что он был предельно честен со мной, даже если…

— …даже если показался безжалостным.

— Именно так, мисс Марпл. Это как раз правильное выражение. Он был безжалостным человеком, но в то же время справедливым и честным. Он сказал: «Мне давно известно, что из себя представляет мой сын. Я никогда не пытался исправлять его и не верю, чтобы это могло удастся кому-либо другому. Он такой, какой он есть. Бесхарактерный, бессовестный негодяй, вечно попадавший в беду. Из него никогда не получится честного человека, в этом я убежден. В каком-то смысле я отрекся от него, хотя он всегда получал от меня деньги и любую другую помощь, если нуждался в них. Все, что я мог сделать, я делал. Так же, как я делал бы все от меня зависящее, если бы он был болен эпилепсией или еще чем-нибудь в этом роде. Ну, а мой сын не психически, а нравственно ущербный человек. Я делал для него все, что мог. Не больше и не меньше. Что я могу сделать для него сейчас?» Я ответил, что это зависит от того, что он хочет. «На этот вопрос легко ответить, — сказал он. — Пусть я болен, но я четко знаю, что мне нужно. Справедливость для моего сына. Я хочу, чтобы он вышел из тюрьмы. Чтобы он мог жить на свободе так, как захочет. Если он и дальше не сможет жить честно, дело его. Средства к существованию я ему обеспечу. Я не хочу, однако, чтобы он страдал, посаженный за решетку, отрезанный от жизни, из-за злосчастной ошибки. Если ту девушку убил кто-то другой, я хочу, чтобы это вышло на свет божий. Я хочу справедливости для Майкла, но я тяжело болен и дни мои сочтены. Может быть, еще несколько недель и все будет кончено». «Возможно, адвокаты, — начал он. — С одним из них…» Он перебил меня: «Бросьте! Здесь они ничего не добьются. Мне самому придется устроить все, что можно за такое короткое время». Он предложил мне огромный гонорар, если я возьму на себя восстановление справедливости и сделаю для этого все возможное, не жалея никаких расходов. «Сам я почти ничего не могу сделать, — сказал он, — конец может наступить в любую минуту. Выполнить задачу я поручаю вам вместе с еще одной особой, которую я постараюсь разыскать». Он записал мне имя: мисс Джейн Марпл, а потом добавил: «Адреса я не даю. Я хочу, чтобы вы встретились с нею в выбранном мною месте». После этого он заговорил со мной об экскурсии, об этой самой чудесной, невинной экскурсии по историческим местам, замкам и паркам. Он сказал, что место для меня будет резервировано. «Мисс Марпл тоже будет там, — добавил он, — и вы познакомитесь с нею». Раскрыться мне дано было право в тот момент, когда я сочту это более удобным. Полагаю, мисс Марпл, что теперь вы спросите, не знаю ли я или не упоминал ли директор тюрьмы о ком-то еще, кого можно было бы заподозрить в том убийстве. Ни о ком таком мой друг не упоминал, хотя подробно обсуждал все с полицейским офицером, проводившим следствие, опытным и толковым детективом.

— Никакой другой мужчина не был замешан в эту историю? У той девушки не было раньше поклонника, получившего потом отставку?