Немой набат. 2018-2020

– Ты, словно Дорошевич, знаешь по именам всех китайцев, – пошутил Донцов, собрав жалкие остатки своей эрудиции. – Мне рассказывали, в перестройку в столицах политический шторм верхушки сосен ломил, а в тайге, в гуще народа, низовые ветви не шелохнулись, тишина стояла. Потому до конца и не доломали. А ещё… Кажется мне, что такая мысль глубокая, чисто русская могла родиться только в женской душе. Мы-то, мужики, в эту сторону даже не качнулись, вокруг злобы дня крутились, от беспомощности, от бессмыслицы существования умом трогались. Чувствуем: не только не на той станции хотим сойти, но вообще не в тот поезд сели. А ты этот глухой узел разрубила. Ни впредь, ни после не забуду.

Поднял бокал.

– За тебя!

– За нас! – мягко подправила Вера. – Тут бы церковный икос пропеть с припевом «Радуйся!».

И настала прекрасная жаркая ночь любви, настоенная на взаимности чувств, стократно восторженных от полной духовной близости.

Глава 16

Подлевскому удалось разыскать Суховея без особых трудов – чиновник среднего звена в Красногорске проходил по официальным спискам. Выяснив номер телефона, позвонил во второй половине дня, зная, что совещания уже кончились. Сказал секретарше:

– Соедините, пожалуйста, с Валентином Николаевичем. – И предупреждая дежурные вопросы, добавил: – Скажите, звонит Аркадий Михайлович Подлевский, от господина Винтропа.

Суховей взял трубку сразу, обрадовался, словно старому знакомому:

– Рад, очень рад слышать вас, Аркадий Михайлович. Какими судьбами?

Голос у него был ясный, дикция чёткая, тон спокойно приветливый. Подлевский уже мысленно рисовал облик матёрого чиновника, наторевшего в бюрократических изворотах, в совершенстве освоившего три главные, по мнению Аркадия, сущности современного столоначальника: лояльность, умение пилить бабло и кидать понты. «Заслуженная, видать, сволочь! – вынес он одобрительный вердикт. – Из должности, наверное, торчит, как свеча из канделябра».

– Есть, Валентин Николаевич, небольшое дельце личного характера, сугубо личного, – сразу задал направление Подлевский. – Хотелось бы пересечься, посоветоваться.

После полусекундной заминки из Красногорска раздалось:

– Проблемы, где встретиться, не существует, удобнее всего здесь, у меня. А вот со временем… Если бы вы позвонили вчера, мы с вами беседовали уже сейчас. Но два ближайших дня мне предстоит колесить по области, затем выходные, а понедельник, как известно, день тяжёлый. Первый зазор – вторник, шестнадцать часов. Если вас устроит, милости прошу. Подходит? Замечательно! Значит, до встречи. Я переключу вас на секретаря, и Света детально разъяснит, как найти мой офис в здешних административных джунглях, закажет пропуск. Желаю удачи и жду.

Суховей намеренно использовал надуманный предлог, чтобы оттянуть знакомство со свалившимся на его голову Подлевским почти на неделю. Открытая, не принятая среди админов ссылка на рекомендацию иностранщика выдавала несолидность клиента. Проходной, в игру не посвящён, и Винтропу его личные проблемы неинтересны. Подлевский понадобился американцу для другой цели: прощупать его, Суховея. Подумал: «Возможно, хотят подкинуть какой-то мелкосклочный компромат, чтобы зацепить покрепче».

Неспроста неделю назад, как всегда с нового номера – видимо, у него набор безымянных симок, – звонил Винтроп, по договорённости представившись Игорем Игоревичем Блохиным, и по-дружески сообщил, что открылась неплохая вакансия в аппарате Полномочного представителя президента по Центральному округу; не заинтересует ли она Суховея? Быстро, однако, двигают! Всего-то год отбарабанил в Красногорске, – правда, старательно, без ошибок, скромно, не строптиво, в придворных интригах не участвовал, – и сразу в Москву! Должность наверняка не выше нынешней – но зато какой ранг! О Подлевском Боб даже не заикнулся, хотя заманчивое предложение и визит этого деятеля несомненно связаны.

Значит, речь и впрямь о проверке перед новым назначением.

Эти соображения молнией сверкнули в мозгу Суховея за ту полусекундную паузу, после которой он отказался от безволокитной, немедленной встречи. Предстояло кое-что обдумать, подобрать верный тон общения с «посылочкой» от Винтропа. Похоже, речь не о служебных делах, даже не о гешефте. Видимо, Подлевский случайно подвернулся Бобу с личной просьбой, и Винтроп решил скинуть её на Суховея, убив двух зайцев. Но какого рода проблема? Тут возможны каверзы.

В конце дня позвонил Глаше – им так полюбилось это ласковое имя, ставшее как бы оберегом в трудные месяцы литовской инсценировки, что они решили оставить его для межсобоя. Тем более, по телефону иногда объявлялся Сурнин, застрявший в Вильнюсе. Недавно сообщил, что шпроты поставили памятник небезызвестному Павленскому, сидящему в парижской тюрьме.

Валентин предложил:

– Я подъеду к «Пятёрочке», жди у входа. Слегка затоваримся продуктами и прогуляемся к дому. Ливняки кончились, погода славная.