В туристическом буклете на этом месте было бы непременно написано: «Вас ждут виды изумительной красоты», — но ведь они ждут не всех. Один и тот же пейзаж у кого-то вызывает восторг, а у кого-то — скуку. С нами идут всякие люди: умные и не очень, добрые и не совсем. Кто-то во всём видит только деньги (такие встречаются и среди богатых, и среди бедных). Игра в бисер их раздражает; они думают, что гораздо выгоднее было бы разместить рекламу на этой огромной газетной площади.
Но самое печальное для автора, увы, точно знать, что тысячи читателей, которые с интересом и улыбкой встретили осенью 2017-го первые части этого романа о поэме, ушли в лучший мир, не дочитав, не докурив последней папиросы, а другие — уехали и оборвали связь…
Прощайте, замечательные читатели. Мне бесконечно жаль моих несбыточных мечтаний, напрасно боль воспоминаний томит меня.
Представляю, как Булат Окуджава читал бы «Немого Онегина». Как читал бы и что говорил Александр Аронов — автор гениальных «Пророка» и «Волка»… Андрей Битов — настоящий пушкинист, глубокий знаток, тонкий ценитель и строгий критик (не слыхать, чтоб кто-то дождался его похвал) звонил мне, прочитав первые четыре части, потом первые десять, хвалил — для меня это было почти как «старик Державин, в гроб сходя, благословил». Но что ещё ценнее, Битов звонил Резо Габриадзе в Тбилиси, чтобы говорить с ним про «Немого Онегина». А сам Резо, читавший начало, увы, читать теперь уже не может — зрение…
Всё в точности, как в финале «Онегина»: иных уж нет, а те далече.
ХCI. Сущее несчастие
Одна из самых расхожих банальностей: мол, изобразив гибель Ленского на дуэли, Пушкин предсказал свою смерть. Эту пошлость зачем-то повторил умнейший составитель рекордно толстых разъяснений:
Для нашего поэта описание дуэли Ленского и Онегина является предсказанием своей собственной судьбы.
Выражение «нашего поэта» тут особенно смешно, если вспомнить, что Набоков писал это в чужом краю, преподавая в Корнелле (США), и свой комментарий оттачивал на тамошних студентках. Что до «предсказания собственной смерти на дуэли» — это просто чепуха.
Дуэль случилась в Шестой главе; она написана в 1826-м. Выходит (если верить в досужие выдумки), Пушкин предсказал свою смерть на дуэли за 11 лет до.
Опасаться мог, предсказывать не стал бы ни за что. Он был жутко суеверен; свято верил в некоторые приметы (что однажды действительно спасло его от каторги, а то и от виселицы, — заяц дважды перебежал дорогу, потом навстречу попался поп; и сидевший в санях Пушкин заорал кучеру: «Поворачивай домой!» — развернулся, отказался от желанной и подготовленной (самовольной!) поездки в Петербург. А иначе, сбежав из ссылки, прибыл бы в точности накануне мятежа, да ещё и прямо на квартиру к Рылееву).
(Напечатать такое было нельзя; слава богу, сохранился черновик.)
…Любимый закадычный душевный друг Пушкина — Павел Нащокин. Жена его оставила воспоминания: