Немоногамия (СИ)

— Вижу, продуктивно провели ночь. Потрахались, распланировали будущее, — глухо произносит Каминский.

— Перестань, — толкаю его в плечи. — Надеюсь, ты не ждёшь, что я начну оправдываться?

Муж с лёгкостью размыкает объятия, и я тут же делаю несколько шагов назад, чтобы оказаться на более безопасном расстоянии, где все мои рецепторы успокоятся и придут в норму.

Ян поднимается со стула, подходит к окну. Открыв его настежь, находит в кармане пачку сигарет и щёлкает зажигалкой. Я не могу не смотреть как подрагивают его пальцы при каждой затяжке.

— Тебе будет лучше с сыном, — честно говорю. — Они нуждаются в тебе, Каминский.

В груди с новой силой дребезжит уснувшая обида. Из-за неё срывается голос, учащается дыхание. Я впервые озвучиваю то, что так сильно терзало меня долгие месяцы. Со временем боль притупилась, но стоило посмотреть в переписку — как вспыхнуло с новой силой. Пора наконец признать, что мужчина, которого я полюбила, мне не принадлежит. Помимо меня у него есть другая, более насыщенная жизнь.

«Что бы я делала без тебя, Ян?», — было написано в сообщении.

А я? Что буду делать без него я?

Адская смесь из ревности прокатывается от макушки до пяток, сокрушительно сжигая всё хорошее на своём пути. Я делаю вдох-выдох и проглатываю ком, застрявший в горле. Наверное, стоило раньше его отпустить.

— Спасибо за совет, — совсем недружелюбно отвечает Ян, выдыхая в окно серый дым и встав в профиль.

Я вижу как дёргается его кадык, как напрягаются плечи. О внебрачном ребёнке мы так ни разу и не поговорили.

Когда я только получила фото, то тут же позвонила Каминскому, пытаясь найти опровержение, но чем больше он говорил, тем сильнее я понимала, что муж давно успел получить новый статус. Вот только мне почему-то забыл или не захотел сообщить.

«Маленькая, успокойся. Я приеду и подробно тебе объясню».

Приехал, когда было поздно. Первым же рейсом, но я успела сделать аборт в другом городе, чтобы не узнала свекровь.

Разговаривать больше не хотелось. Да и смысл? Как только Ян пытался поднять неприятную тему, я вспыхивала и била его словами.

Не признавалась откуда взяла информацию, не отвечала на его вопросы. Не могла по-другому. Просто не могла. Ненависть переполняла меня настолько, что глушила здравый смысл.

Что бы Ян ни сказал — это вряд ли бы утешило меня и смягчило потеряю, которая заключалась не только в нерождённом общем малыше, но и в несбывшихся надеждах.

— Сколько ему? — спрашиваю на одном выдохе.

Ян снова оборачивается. Смотрит долго и пронзительно, заставляя замирать моё несчастное сердце.

— Ему семь лет, — отвечает Каминский. – Зовут Адам.

Он говорит с теплом, а у меня внутри холод от которого леденеет каждая венка. Мой муж — отец семилетнего Адама, который родился, когда мы были в законном, но договорном браке. Правда, по фото мне показалось, что мальчик — младше. Но что я вообще знаю о детях?

Кусаю губы, теряю почву под ногами. Уверена, стоит Яну только предпринять шаги навстречу и у Адама будет полноценная семья. Это же здорово, да? Тогда почему не получается радоваться? Возможно, потому что семьей Каминского мечтала стать я?

— Чудесное имя, — отвечаю вполне искреннее. — Уверена, твой сын будет счастлив, если ты сойдёшься с его мамой.

— А ты, смотрю, за всех решила? — угрюмо усмехается Ян. — Вполне удачно распределила роли, чтобы все были счастливы. Вот только меня забыла спросить.

— Если дело в том, что та девушка — не из нашей общины, то это не страшно. Да, Дана Александровна всегда опасалась смешанных браков только потому, что родившийся от такого союза ребёнок не будет являться евреем. Но думаю, что она поймёт и примет Адама, а потом смирится и полюбит его, ведь мальчишка — точная твоя копия.

Каминский делает глубокую затяжку и выбрасывает окурок на улицу. Если раньше я бы тут же отругала его за то, что он портит наш сад и цветы, то сейчас мне всё равно.

— У тебя вроде бы учёная степень, Майя, но ты — дура дурой. Если бы я хотел развестись и сойтись с матерью ребёнка, то религиозные каноны меня точно не остановили бы. Я хотел семью. С тобой. Думаешь, я ни разу не корил себя за то, что по собственной ошибке потерял ребёнка, которого так сильно ждал? Постоянно. Каждый день.

Ян повышает голос и со всей силы захлопывает окно, заставляя меня вздрогнуть и подпрыгнуть на месте.

— Я всё равно улечу, — перебиваю его. — Потому что Титов даст мне то, чего все эти годы не давал ты: любовь, ласку, а самое главное — ощущение того, что я для него единственная. И если мои планы не сходятся с твоими — то мне жаль.

— По моим планам Володя должен был ещё в прошлом месяце упиздить в Штаты, — снижает тон Каминский.