Немцы

Поздно вечером Тамара сидела за немецким словарем. Подперев усталую голову кулаком, борясь с дремотой, она твердила:

— Дрова… дас хольц, сучья… ди эсте… ди эсте.

— Томка, будет тебе язык-то ломать! — прикрикнул Василий Петрович. — Ложись, квартиранта разбудишь!

— Сейчас… Сжигать… фербреннен. И что я, дура, в школе не учила! Как бы годилось! Топор… ди акст…

Вообще-то в школе она училась хорошо, и немецкий ей давался легко, поэтому она себя им не очень-то и утруждала. Стоило ей день-другой позаниматься перед экзаменом, и немецкие слова сами собой начинали крутиться на языке.

Утром Тамара поднялась с трудом. Забрала хлеб и пошла.

— Томочка, ты бы не оставалась одна с солдатами-то, — шепнула ей вслед бабка, все еще никак не понявшая, что эти немцы вовсе не солдаты.

Девушка только весело махнула рукой и убежала.

— Сегодня мы не должны лицом в грязь ударить, — объясняла она, как умела, идущим за нею немцам. — Сам комбат с офицерами в лес приедет. Вы поменьше суетитесь и не орите без толку. Работать попробуйте по трое. Легче будет. Цвей ман и ейне фрау. Понятно?

Штребль и Вер взяли к себе в бригаду рослую немку Розу Боден. Штребль видел, как она вчера первой из женщин сбросила пальто и работала в одном свитере.

Лес был настолько строен и красив, что рубить его было жалко. Когда Тамара отдала распоряжение о сплошной рубке, послышался удивленный шепот.

— Такие прелестные елочки! — с чувством сказал Бер на ухо Штреблю. — Из них выросли бы роскошные деревья.

Тем не менее немцы взялись за дело. То тут, то там раздавались возгласы «Ахтунг!», потом стук упавшего дерева. Когда часа через два Тамара стала обходить делянки, то увидела, что у большинства уже навалено много леса и пылают яркие костры.

Штребль выбрал удачное место — на опушке. Деревья падали на чистую снежную поляну. Бер, пыхтя и сопя, пилил вместе с краснощекой Розой Боден, засучившей рукава по локоть. Штребль тоже работал без куртки.

Тамара подошла ближе и улыбнулась: этот голубоглазый вихрастый парень так тщательно очищал ствол ели от сучьев, как будто готовил его не на дрова, а собирался дом строить. Она хотела взять у него топор, но отпрянула, увидев, что все топорище заляпано кровью.

— Что это? — испуганно спросила она.

Штребль протянул ей руку. От указательного пальца до запястья розовел кровоточащий шрам.

— Благодаря этой небольшой ране меня демобилизовали из армии, — по-немецки произнес он. — Мне не больно, фрейлейн. Рубец совсем старый.

Тамара вытащила из сумки кусок бинта.

— Завяжите, — сказала она строго. — Как вас зовут?

— Рудольф Штребль, прекрасная фрейлейн. Номер сто двадцать восемь.

— Шёне юнге фрейлейн! — подбежала к ним запыхавшаяся Роза Боден. — Вы так добры к нам! Мы не ожидали, что русские так к нам отнесутся.

— Не понимаю я, — ответила Тамара, явно недовольная появлением немки, что не ускользнуло от внимательных глаз Штребля.

Потом Тамара побывала еще в нескольких бригадах. В большинстве случаев дело тормозили женщины: они поминутно отдыхали, переговаривались, предавались воспоминаниям, некоторые плакали. Мужчины же не решались их подгонять.

— Это что же у вас за заседание? — строго спросила Тамара, увидев, как три немки сидят на поваленном дереве и беседуют, а двое мужчин изо всех сил пилят толстую березу.

— Фрау на Романия нет работать, фрейлейн, — с трудом переводя дух, сказал длинный тощий немец.

— Это я уже слыхала! — разозлилась Тамара. — А мы, русские, значит, можем? Норму кто за них будет выполнять? Кто норма махен?

Немцы пытались ей что-то объяснить, потом стали ссориться между собой. Тамаре надоела их перебранка.

— Давайте работайте! — скомандовала она и пошла дальше.

Немцы же продолжали ссориться.

— Надо убрать женщин к черту! — кричал Раннер. — В конце концов, я не желаю из-за них в карцере сидеть! Я не лошадь, чтобы работать за всех!

— Раннер, ты что, взбесился? — визжала Магда.

— Что там взбесился! Раз от вас нет никакого толку, убирайтесь! Пускай хауптман посадит вас себе на шею. А мы будем работать вдвоем.

— Но не могу же я бросить жену? — жалобно произнес Шереш, преданными глазами глядя на свою Юлию. — Вы какой-то безжалостный, Раннер…

— Он просто идиот, — вставила Магда.

— Неужели вам не стыдно, Раннер? — кокетливо повела плечом маленькая Мэди.

— Пилите же, Шереш, черт вас побери! — зарычал Раннер, хватаясь за ручку пилы. — Посмотрим, что вы вечером запоете!