Немухинские музыканты

– Ты понимаешь, я совсем не пуглива, – сказала она. – Я, например, не боюсь темноты. Когда я читаю «Дон Кихота», мне всегда кажется, что и я могла бы войти в клетку льва. А нашего Директора я боюсь. У меня душа просто уходит в пятки, когда он поднимает свои тусклые глазки. Другой директор обрадовался бы, узнав о моем оркестре. А он рассердится и может даже уволить меня.

– Почему?

– Потому что учительнице музыки не полагается слышать цвета, если сам Директор слышит только звуки, да и то далеко не все. Ах! – Варвара Андреевна вздохнула, и откуда-то сразу же донеслась грустная музыкальная фраза. – Неужели мне придется уехать из Немухина и выйти замуж за штукатура, акробата, инженера, монтера, кузнеца или зубного врача? Ведь замужество, говорят, хлопотливое дело! Куда, куда! – сказала Варвара Андреевна Краешку Неба, который тем временем подобрался к форточке и стал похож на голубую пушистую кошку, вставшую на задние лапы. – Репетиция не кончена! На место, мой милый, на место!

– Варвара Андреевна, вы заняты, я пойду, – поспешно сказала Таня. – Я никому не расскажу о вашем оркестре.

– Да, пожалуйста. Впрочем, если тебе очень захочется, ты можешь шепнуть кому-нибудь, что я – фея. Все равно этому никто не поверит.

В кустах бузины

От Варвары Андреевны Таня забежала к Петьке, и, хотя это было очень трудно, она сдержала обещание и не проронила ни слова.

– Попугаи заглянули к ней в гости, – сказала она. – Плакат залетел случайно, Черный Фрак нужен ей для школьного спектакля, а Войлочная Шляпа – потому что Варвара Андреевна собралась на юг. Ну, а Пудель прибежал к ней, потому что она купила его в Доме Игрушки.

– Допустим, – сказал недоверчиво Петька. – А Огнетушитель?

– Ах, Огнетушитель! Ему стало скучно висеть у крыльца, и он попросил Варвару Андреевну перевесить его куда-нибудь в сени.

– Возможно, – согласился Петька. – А откуда же взялся этот голубоватый кусок киселя?

– Да, кажется, там было что-то вроде киселя. Должно быть, Варвара Андреевна собирается переклеить обои.

О том, что она фея, Таня сперва ничего не сказала, а потом небрежно обмолвилась:

– Ты знаешь, а ведь она, кажется, фея.

Петька фыркнул и решил, что если даже Таня не придает этой странной истории значения, значит, можно забыть о ней, по крайней мере, на время.

И Таня ушла, а он стал дрессировать Басара. Он клал ему на нос кусочек хлеба, и лохматый, рыжий, большой, как лошадь, Басар терпеливо ждал, когда Петька крикнет:

– Пиль!

Это значило, что хлеб можно съесть. Потом Басар исполнял команды:

– К ноге!

И он покорно шел рядом с Петькой.

– Кушь!

И он ложился у его ног, застенчиво виляя хвостом.

Но сегодня тренировка что-то не шла. Делая круг по двору, Басар остановился у калитки и залаял, а когда Петька усадил его на задние лапы, так скосился, что чуть не упал, и снова залаял, что могло означать только: «Внимание! Опасность! Враг у ворот!»

Но Петька не выглянул за ворота, как сделал бы на его месте любой немухинский школьник. Он влез на крышу сарая, чтобы предварительно изучить местность, и увидел флигелек, в котором жила Варвара Андреевна, а под окном, в кустах бузины… Как вы думаете, что он увидел в кустах бузины? Большое, плоское, красное ухо!

Конечно, это было ухо Зинки Миленушкиной, и другой мальчик непременно принял бы его за гроздь бузины, тем более что оно пылало от любопытства. Но Петька сразу понял, в чем дело. Он слез с крыши, отдал Басару весь хлеб и сахар, приготовленный для дрессировки, посадил его на цепь и отправился к Зинке.

Она уже выскочила из бузины и шла по Нескорой как ни в чем не бывало.

– Петечка, это ты? Вот хорошо, что я тебя встретила! А я как раз была у Варвары Андреевны, и она мне вдруг говорит: «Не знаешь, Зинуша, кто этот симпатичный парнишка, который живет на соседнем дворе?» Я говорю: «Что вы, Варвара Андреевна, не ужели вы не знакомы с Петей Воробьевым? Его весь Немухин знает! Он вам нравится?» Она говорит: «Очень». А я говорю: «И мне, Варвара Андреевна. Вы знаете, какой он отчаянный! В прошлом году, например, он прицепился к туристской «Волге».

Это было очень трудно – с ходу не дать Зинке пинка. Но Петька остался, как и полагается мужчине, невозмутимым.

– Лучше скажи, – спокойно начал он, – почему ты пряталась под окном Варвары Андреевны. Подслушивала?

– Ну что ты, Петечка! Она же одна! Не станет же она сама с собой разговаривать?

– Положим, – согласился Петька. – Значит, подглядывала.

– И не подглядывала. Просто подумала: зачем ей игрушечный пудель? Ну, попугаи – это понятно. Моя бабушка, например, тоже любит птиц, вечно у нас чирикает какая-нибудь канарейка. Но ведь это совсем другое дело, правда? Это певчие птицы, бабушка слушает их и говорит, что это приятно. А ведь попугаи-неразлучники, они же, Петечка, не поют?