Нео-сюрреализм СтеклоGasm

По завету Горы пришлось самостоятельно восполнять видимый свет плоскости стекла. И я стала воображать, что она светится и передо мной взлетают мысленные токи и пишется, пишется История.

И аннотация перечная, и введение, и все остальное, блистающее творческим полетом. Гора смотрела на мои медитации с улыбкой и хвалила мое старание каждый раз, когда на рассвете я приносила ей угощение в виде напитка из перца и кофе.

Хорошо все шло, день за днем копилась сокровищница идей. Я отдавалась делу с самозабвением, натурально не замечая течение всего окружающего и прочего, неизвестного своей породой, да простит меня это все.

Тем временем, расписывая свою историю, Сущность явственно ощущала, что будущее происходит прямо сейчас и Эвкалипт все быстрее раскручивает мировую ось, где время перестает безумием голосить, а превращается в умиротворяющую «недвижимость».

– Так вот о чем мне говорила Гора, а я то думала, что перец и кофе – это просто суп космоса, который возвращает ее в жизнь, а на самом деле данный напиток прекращает движение времени и пространства, и вместе с этим заворачивается в причудливую живую трубочку, где Эвкалипт становится видно во всей его красе.

– Так оно так, но предаваясь писательскому мастерству ты отдаешься тому же, что и я, Середина! – Гора гулко засмеялась, распугав всех местных животных.

– Теперь мне кажется, что я готова к окроплению себя на новое Имя. Литературой мне заниматься еще долгие тысячелетия, а Имя само по себе не появится из пустоты!

Середина встала из-за стола и направилась к еловому источнику, возле которого нужно было присесть пять раз, а потом обмахнуться пером желтой птицы семижды семь, все это время почтительно находясь в молчании.

«Имя распеваю тебе моим же настроением и красотой сердечной! О, Гора, Эвкалиптом мне ты натурально расписала свою славность и это очень приятным действом оказалось. В этом и есть перец – ты моя Родительница, Гора! Как же это прекрасно! Да прибудет с нами вечный Космос!»

Так оно было, и литературное творчество растянулось до самой незримой из возможных перспектив будущего. Сущность и Гора, Середина и Эвкалипт, Дерево и Перечное кофе: все эти имена вскоре сольются в нечто единое – во Имя нового Времени!

Встреча с гермафродитом

«Эвкалипус Доминус Абракадабра» – звонко зазвучало в голове у Сущности. Она распевала во внешних мирах великолепие звездное природное, которое над телом парит, безмерностью охватывая свои ловкие пальчики.

Все слова поместились на соринке во глазу, пепел смахнул себя с писательского стола – открылась дверца в потустороннюю реальность: дверь оказалась Источником и купелью с мерцающей водой, куда, по обыкновению, погружают новорожденных.

И наша Сущь тоже оказалась новорожденной, но то было только в мире забытого сна. Она являлась дочерью и сыном Горы-Эвкалипта, и листком Зеленого Сатурна лежала на руках у края небесного.

Рот, предвидя скорое обновление, растягивался в улыбках: «У меня вскоре будет новое Имя!» Радовалась Сущь и танцевала, и трепетала облачными созвездиями, что потерялись в тончайших складках платья Космоса.

Имя торжественно показалось в Источнике. Высветилось оно на глазурной поверхности купели: Гермафродит.

«Я есть срединный путь не только в ментальном теле, но и в физическом?» – Задалась вопросом Сущность. Точно такое же свечение наполняло обмороченную область Красной Мниги, где она ясно вещала: «Только бы не сок с утра и до вечера, пожалуйста! Только бы мягкая пища ложилась в мой желудок!»

Некоторые красные круги и петли немного побродили среди засушенных дерев того мира и прошли в область жабьего восторга. Теперь спокойные тона обвивали Гермафродита. Оно стояло подолгу у закатов Солнца, желая выкрасть один единственный светоносный лучик из последнего края и вложить то в свое раздвоенное сердце.

Неразмеренная грусть легла тенью на Оно, но сжаты были пухлые губы. Порядочные завтраки и гульбы с музыкальными движениями не были теперь помехой.

Теневая погода розовой сладостью умыкала окружающую нежность, а подходить к Горе-Эвкалипту вовсе не хотелось, ибо чувствовалась осторожная дождливость в ощущениях его величавой вершины.

Гермафродит стал вести разговор с самим собой:

– Принять свою участь, или разменять местные наречения на обложные недра стремительной погибели?

– Право собирать те или иные мудрости под глиняными горшками: у тебя еще осталась магическая еловая мазь, попробуй ее.

– Отверзаются пути и некогда закрытые окна снова распахиваются перед взором души. Как бы тут не выпасть нечаянно, ведь мир так велик и его хочется пойти изучать, но сперва мне нужно встреться с Горой-Эвкалиптом, ибо она тоже Середина!

Меня порывает узнать какого это: быть в физической реальности олицетворением двуполости, столпом срединного древа жизни. И все же, нечто меня удерживает, я будто стесняюсь или стыжусь своего вида.

– Тебе нужно все отпустить, теперь это твоя личная персоналия и от нее ты уже никогда не уйдешь. Еловое сердце!