Необыкновенные приключения юных кубанцев

Гаврюха достал из-за пазухи коробку, взамен получил ремень.

- Посоветуй своему Гаврику, пусть больше моего племянника не забижает. - Ванько отпустил запястья неудавшихся драчунов. - И до свидания.

Посрамленная троица не замедлила удалиться.

- Ну вот и обошлось. А ты боялся.

Мальчуган был настолько удивлен и вместе с тем восхищен происшедшим, что не находил слов.

- Ну-ка, покажь, - взял у него коробок, открыл. Набор карандашей был большой, цветов на двенадцать. - Ты что ж, и рисовать умеешь?

- Еще только учусь.

- Занимаешься всурьез или так, от нечего делать? - Он обратил внимание, что карандаши разной длины - значит, пользуются ими часто.

- Всерьез.

- И как, получается?

Говорили на ходу, при этом Ванько вел счет подворьям, оставшимся за спиной; по расчетам, спиваковское должно было находиться где-то рядом.

- Так себе, - скромно пожал плечами Сережа. - Но некоторые мои рисунки хвалят.

- "Некоторые" - ты имеешь в виду людей?

- Рисунки. Идем, покажу, если хочешь.

Экскурсии в план не входили; и так, кажись, задержался, подумал он.

- Я, Сережа, очень спешу. Может, как-нибудь в другой раз. Ты далеко живешь отсюда?

- Близко! Вон наша хата, - показал в направлении, где, предположительно, должен находиться и нужный ему двор.

- Постой... ты, случайно, Тамару Спивакову не знаешь?

- Так мы ж соседи! И я с нею дружу, - сообщил он с подъемом, но добавил с сожалением: - Токо ее ведь нет...

- Как это?

- Их с дядей Гришей еще позавчера полицаи забрали.

- Что ты говоришь!.. А я ведь иду к ним...

- А тетю Клаву и Валерку - седни ночью... Мама утром пошла проведать, а их уже нет. И ночью возле них машина гуркотела.

"Ну вот, как в воду смотрел!.. " - подумал Ванько.

Хоть и был готов ко всему, но все ж до последнего момента теплилась надежда, что, оставшись один в незапертой камере, отец одумается, сбежит, поспешит домой обезопасить ребенка и больную жену. Этого, видать, не случилось... Но, возможно, он все-таки решился? И "тетя Лена", о которой упоминала Тамара, помогла ему спрятать жену у себя в подвале?

- А твоя мама щас дома? Ее как звать? - спросил в надежде, что зовут ее не Елена.

- Маму звать Елена Сергеевна, они с бабушкой дома. - Сережа, все еще не сводивший глаз с друга, заметив на его лице тень разочарования, истолковал это по-своему и поспешно добавил: - Да ты их не бойся! Ругаться не будут, они у меня хорошие!

Наличие двух теть Лен-соседок маловероятно, и теплившаяся надежда угасла окончательно... Как скажет он об этом Тамаре, с замиранием сердца дожидающейся их возвращения? Какой страшный удар судьбы предстоит ей вынести!..

Меж тем Сережа, решив, что друг почему-то либо боится, либо стесняется его родителей, тянул за руку:

- Идем! Все равно тебе теперь спешить некуда... Мы в комнату заходить не будем, если хочешь! - Ему, похоже, очень хотелось показать свои работы и, возможно, услышать похвалу от человека, чье мнение для него дорого.

- Постой минутку здесь, я - щас приду. - Ванько прошел за угол - на улицу, где остались его телохранители. Те оказались на месте: Федя вышагнул из куста сирени, Миша - спрыгнул с ореха у забора на противоположной стороне улицы. Для них его появление означало: пока все нормально. А знак рукой что он зайдет во двор Спиваковых. -У тебя много рисунков? - поинтересовался, вернувшись к Сереже.

- Два альбома акварелью и еще половина карандашом.

- У, да ты и вправду художник! - потрепал он его по шелковистым, с завитушками, вихрам. - Очень бы интересно посмотреть! Но у меня времени - в образ. Ты вот что: принеси что-нибудь сам, на твое усмотрение. А я все-таки зайду к Спиваковым, посмотрю: может, тетю Клаву вовсе и не забрали, и она спрятамшись с Валерой где-нибудь на чердаке или в сарае.

- Навряд, чтоб... Она ж совсем-совсем больная!..

- А вдруг? Договорились? Туда и принесешь.

- Ладно. А хочешь, я подарю тебе на память Тамару? - предложил художник и пояснил: - Акварельную.

- Конешно, хочу! Она ведь моя школьная подруга.

Юный художник вприпрыжку помчался домой, а Ванько через прореху в заборе нырнул в спиваковский огород.

Вчера в темноте и спешке он не разглядел внутреннего обустройства и сейчас поражен был запущенностью хозяйства. Вдоль забора лопухи да чертополох - выше головы. Садик, довольно большой, запущен донельзя; огород наполовину под бурьяном. Сарай - с прохудившейся крышей. Держали корову, а корму с гулькин нос - только то, что успел насбивать отец по двору. Он мало что успел сделать (возможно, из-за боязни днем попадаться людям на глаза): свалил несколько старых акаций, подкатил их поближе к сараю (на дрова порубил только ветки). Часть территории перед сараем занята квадратиками подсыхающего кизяка - тоже топливо на зиму.

Впрочем, глазеть по сторонам было недосуг, он зашел сюда ради мишиной просьбы - забрать лимонки. Они оказались там, где и говорила Тамара, - в сарае, в углу под куриным насестом. Сунул их в карманы, остальное аккуратно замаскировал.