Необыкновенные приключения Карика и Вали

– Она, – кивнул Иван Гермогенович. – Я думаю, друзья мои, что эвмена приняла нас за гусениц. Но посмотрите – что она делает?

Оса-эвмена вылезла из кувшина, стремительно ринулась на землю и тотчас же снова взлетела вверх.

Овеяв путешественников ветром, она, как вихрь, пролетела мимо них и, описав круг, опустилась на кувшин. Суетливо ползая вокруг отверстия, эвмена проворно перебирала лапками, деловито постукивая по краям кувшина головой.

Потом она улетела.

Путешественники увидели, что входное отверстие кувшина было плотно замазано чем-то серым. В середине, как пробка, торчал большой острый камень.

– Видите, – сказал Иван Гермогенович, – как оса замуровала свой кувшин. Ну, друзья, если бы мы вовремя не выбрались оттуда, мы пропали бы, умерли от голода.

– А разве нельзя сломать стенку?

– Нет! Эвмена приготовляет из пыли и собственной слюны такой крепкий цемент, что его даже большим людям нелегко сломать.

– Я всё-таки не понимаю, – сказал Карик. – Ну, она притащила нас, ну, запихала нас в кувшин… А для чего? Почему она не съела нас сразу?

– Да она и не собиралась нас есть, – ответил Иван Гермогенович. – Эвмена питается соком цветов, а гусениц она таскает для своего потомства, для будущих своих детей… При этом, заметьте, она не убивает свою добычу. Ударом жала она только усыпляет гусениц… Консервирует их… Приготовляет из гусениц живые консервы…

– Почему же она не усыпила нас? – спросила Валя.

– Не знаю! – пожал плечами профессор. – Ничего не понимаю… Может быть, жало не могло проткнуть наши фуфайки из паутины, а может быть, её яд не подействовал на нас. Не знаю! Да и вообще всё это очень удивительно… Право, я не понимаю, как могла она спутать нас с гусеницами… Обычно осы не ошибаются в таких случаях… Для науки это совершенно загадочный случай.

– А кто сделал ей такой кувшин? – спросила Валя.

– Сама же она его и сделала, – ответил Иван Гермогенович. – Из своего цемента. За этими надёжными стенами личинка эвмены может расти, не опасаясь, что её кто-нибудь проглотит или раздавит. Пищи для неё приготовлено как раз столько, сколько нужно… Когда же личинка вылупится из яйца, она спустится по паутинке вниз, упадёт на гусениц и начнёт пожирать их. И как пожирать! Неделями грызёт она свою жертву, но до последнего дня гусеница остаётся живой, а мясо её свежим… Потом личинка закукливается, а через некоторое время из кокона вылетает самец или самка осы-эвмены… Из нашего кувшина должен был вылететь самец, но теперь…

– Почему вы знаете, что непременно самец?

– Знаю! – ответил Иван Гермогенович. – Оса опустила в этот кувшин нас троих и принесла после ещё одну гусеницу. Четыре гусеницы – это запас для будущего самца. Для яйца, из которого должна выйти самка, оса оставляет ровно десять гусениц. И это вполне понятно. Будущая самка осы-эвмены крупнее самца, а поэтому и пищи для неё нужно оставить побольше.

– Значит, осы умеют считать до десяти? – спросила Валя.

– Не думаю, чтоб они умели считать даже до двух, – ответил, улыбаясь, Иван Гермогенович. – Вспомните-ка, оса ведь залезала в кувшин после того, как мы оттуда выбрались. Не правда ли?

– Ну залезала!

– А залезала затем, чтобы положить яйца. Значит, она видела, что в кувшине не четыре гусеницы, а только одна. И всё же она не догадалась принести ещё трёх гусениц, а так и замуровала кувшин. Личинка, конечно, теперь погибнет.

Профессор вышел из ущелья, поглядел вправо, влево и сказал:

– Она умчалась, теперь и мы можем идти спокойно.

До земли было уже недалеко, и скоро путешественники благополучно спустились вниз.

Перед ними лежала каменистая пустыня.

Слева синел далёкий травяной лес. Над лесом, точно соломинка, торчал шест-маяк с крошечным красным флажком.

Путешественники двинулись в путь.

Весь день шли они по пескам, лесам и горам. Пробирались через овраги, переходили вброд ручьи.

К вечеру, усталые и голодные, они остановились на берегу бурливой реки. Перебраться через речку было уже не под силу ребятам.

Валя растянулась на берегу и сказала:

– Не могу больше!

На землю спускались сумерки. Небо потемнело. Багровые облака клубились над лесом. Вверху, над головами, потянулись с криком стаи птиц.

– Ну что ж, – сказал Иван Гермогенович, – придётся здесь переночевать.

– На берегу?

– Попробуем найти пещеру или какую-нибудь берлогу.

После недолгих поисков Карик набрёл на огромную, как стог сена, коричневую глыбу. Сбоку в её плотной стене чернела круглая дыра.

Карик заглянул внутрь и закричал:

– Идите ко мне! Я, кажется, нашёл какой-то дом.

Профессор подошёл ближе, осмотрел глыбу со всех сторон и, подумав, сказал:

– Пустой орех. Брошенная квартира личинки жука орехового долгоносика. Залезайте, ребята. Вполне сносная гостиница.

Становилось уже темно. У ребят от усталости слипались глаза. Ныли ноги. Быстро юркнув в дырочку ореха, Карик и Валя упали на шершавый пол и сразу заснули как убитые.

Между тем профессор бродил, вздыхая, вокруг ореха. Входное отверстие было так узко, что Иван Гермогенович мог просунуть в него только голову. Плечи его уже не пролезали.

– Экая досада! – бормотал профессор.